«Как я готов влюбиться, что это ужасно» (47.127), пишет он через несколько месяцев после разрыва с Валерией. Однако повторить попытку нельзя. Так проходит и 1857 и 1858 год. «Надо жениться в нынешнем году или никогда» (48.20) встречает он новый 1859 год. Но летом того же года: «Мне грустно на себя. Сердце мое так молчит нынешний год на всё. Даже грусти нет» (48.21). Еще через полгода: «И вот я дома и почему-то спокоен в своих планах тихого морального совершенствования» (48.22).
Затем, в сентябре 1860 года умирает брат Николай. «Страшно оторвало меня от жизни это событие» (48.29), писал он А. Фету. В книге «На вершинах жизни» мы подробно останавливались на тех мыслях о смерти и смертной жизни, которые завладели им в ту пору. Какая ж тут женитьба
Рождение эденского существа в высшей душе чрезвычайно ответственный момент. Драма любви Льва Толстого началась не с этого момента. Но и в этот торжественный и роковой час на Пути жизни он ошибся, не попал в цель, опрометчиво запустил всю душу свою на двуединство с девушкой, для которой, как оказалось, сторгическая связь с Львом Толстым была непонятна и непосильна.
Рождение эденского существа в высшей душе чрезвычайно ответственный момент. Драма любви Льва Толстого началась не с этого момента. Но и в этот торжественный и роковой час на Пути жизни он ошибся, не попал в цель, опрометчиво запустил всю душу свою на двуединство с девушкой, для которой, как оказалось, сторгическая связь с Львом Толстым была непонятна и непосильна.
Конечно, Льву Николаевичу могло тогда повезти или не повезти. Что ж, ему просто не повезло? Но зачем он сразу бросает душу на нее так, словно это последний шанс. Или сторгия не входила в обязательное задание жизни Льва Толстого? А если входила, то как ему могло не повезти? Выходит, что эденское существо желает и требует, но само настолько слепо в земной жизни, что позволяет человеку и какому человеку! легко ошибаться в главнейших путевых делах его (человека) и своей (эденского существа) навигации земной жизни? Нет, это уже не драма любви личностного рождения одного какого-то человека. Как, однако, устроена человеческая жизнь Роман 28-летнего Толстого дает всем практический урок, серьезно предупреждая нас об опасности, подстерегающей человека на личностном подъеме Пути.
В живо действующих мечтах добывания сторгической любви Толстой выработал на Валерии наиболее мощный и свежий ресурс своей души к целенаправленному обретению Сопутства. Это недоразумение в осуществлении Сопутства, как и прозрел Толстой, сыграло огромную роль в его дальнейшей судьбе. Крах любви личностного рождения большая неудача личной духовной жизни. Чем-то она сходна сторгической катастрофе, которую Толстому придется пережить через сорок лет.
12(36)
Вновь прибывшее эденское существо проявило себя в Толстом не только «своей истиной» и любовью личностного рождения.
Служа в действующей армии, Лев Николаевич высоко чтил солдата и воинскую доблесть. Да и за несколько месяцев до личностного рождения, в апреле 1856 года Толстой считал, что «военное общество есть одно из орудий, которым осуществляется современная правда». В июле 1856 года Тургенев после разговора с Толстым сказал про него: «Хоть в щелоке вари три дня русского офицера, а не вываришь из него юнкерского ухарства; каким лаком образованности ни отполируй такого субъекта, все-таки в нем просвечивает зверство».
Прошло 8 месяцев. «Вся военная обстановка, решает Толстой сейчас, как будто выдумана для того, чтобы из разумного и доброго создания человека сделать бессмысленного, злого зверя». «Стоит надеть на человека мундир, отдалить его от семейства и ударить в барабан, чтобы сделать из него зверя» (47.204). «Солдаты ученые звери, чтобы кусать всех» (47.118). Мысли проповеди Толстого середины 90-х годов (когда он в воинской повинности видел главное общественное зло) зародились у него за 40 лет, сразу же после личностного рождения. Ни эденское ли существо принесло их с собой?
Взрослея на Пути восхождения, эденское существо Толстого на подъеме первого Пробуждения пройдет точку темного откровения через эпизод суда над солдатом Шабуниным к откровению темного ОНО Пьера Безухова, сыгравшего основополагающую роль в духовной жизни и проповеди Льва Толстого. Мы видим, что направление развития мысли к этому темному откровению было взято за 10 лет до него, сразу же после вхождения эденского существа в высшую душу Льва Николаевича. Каждое эденское существо обладает своим особенным «разумным сознанием», своим исходным сознанием жизни, которое по мере восхождения на Пути становится сознанием жизни человека, его носителя.
На Кавказе и в Севастополе Толстой видел столько крови, страданий, убийств и смерти, что, казалось бы, никакая гибель человека не могло испугать его. Но вот 6 апреля 1857 года Толстой, будучи в Париже, пошел смотреть казнь преступника, ограбившего и убившего двух своих приятелей. Толстой, как пишет он в «Так что же нам делать?», «ахнул и понял не умом, не сердцем, а всем существом моим, что все рассуждения, которые я слышал о смертной казни, есть злая чепуха». Против смертной казни Толстой теоретически возражал и в 19 лет. Но то были политические суждения. 29-летний Толстой осудил смертную казнь Совестью, которая вошла в столкновение с политическими взглядами как таковыми. «Я не политический человек», понял Толстой после казни. «Я понимаю законы нравственные, законы морали и религии, не обязательные ни для кого, ведущие вперед и обещающие гармоническую будущность; я чувствую законы искусства, дающие счастье всегда; но политические законы для меня такая ужасная ложь, что я не вижу в них ни лучшего, ни худшего». «Я во всей этой отвратительной лжи вижу одну мерзость, зло и не хочу и не могу разбирать, где ее больше, где меньше» в республике ли, или в монархии, или в каком другом государственном устройстве. И наконец, вывод: