Ее стены и потолок были украшены искусно вырезанным Тысячелистным Деревом.
— Гонт, — ответил Гембл. — Он там пас коз в деревне.
Услышав об этом ничем не примечательном и общеизвестном факте, паренек с Энлада вдруг резко повернулся и с явным недоверием взглянул на Гембла.
— Пас коз?
— Этим заняты большинство гонтийцев, ну, кроме тех, что стали пиратами или волшебниками. Однако теперь-то уж глядя на него никак не скажешь, что он был когда-то пастухом!
— Но как же пастух смог стать Верховным Магом?
— Так же, как и любой принц смог бы! Надо лишь приехать на Рокк и превзойти всех его Мастеров, вернуть Кольцо с Атуана, проплыть Драконьей Тропой, стать величайшим волшебником со времен Эррет-Акбе — вот и все.
Они вышли из галереи через северную дверь. Ласковое вечернее солнце дарило свой свет и тепло вспаханным холмам, крышам Твилла и лежащей за ним гавани. Тут они остановились поболтать. Гембл сказал:
— Конечно, все это было давным-давно. С тех пор, как он стал Верховным Магом, ему особо нечем похвастаться. Да и всем остальным тоже. Мне кажется, что они только и делают, что сидят на Рокке и созерцают Равновесие. Кроме того, он уже довольно стар.
— Стар? Сколько ему лет?
— Ну, сорок или пятьдесят.
— Ты видел его?
— Конечно, я его видел, — резко ответил Гембл. Похоже, этот круглый идиот еще и порядочный сноб.
— Много раз?
— Нет. Он держится особняком. Но когда я только приехал на Рокк, я видел его во Дворике Фонтана.
— Я разговаривал с ним там сегодня, — сказал Аррен таким тоном, что Гембл невольно взглянул на него и затем ответил более полно:
— Это было три года назад. И я был так напуган, что даже и не разглядел его толком. Понятное дело, я был тогда совсем желторотым. К тому же там вряд ли можно что-либо хорошенько разглядеть. Лучше всего мне запомнились его голос и журчание фонтана. — Мгновение спустя Гембл добавил: — У него гонтийский акцент.
— Если бы я мог говорить с драконами на их родном языке, — сказал Аррен, — мне было бы начхать на мой акцент.
Тут Гембл взглянул на него с некоторым одобрением и спросил:
— Ты прибыл сюда, чтобы поступить в Школу, принц?
— Нет. Я привез Верховному Магу послание от моего отца.
— Энлад — это одно из княжеств, где правят потомки Королей, на так ли?
— Энлад, Илиен и Уэй. Некогда в их число входили Хавнор и Эа, но теперь в тех землях не осталось никого, в чьих жилах текла бы королевская кровь. Илиен ведет свой род от Махариона, а через него — от Гембла, Рожденного Морем. Уэй — от Акамбера и Дома Шелиета. Энлад — самый древний род — от Морреда через его сына Серриада и Дом Энлада.
Аррен отбарабанил всю эту генеалогию с отсутствующим выражением лица, словно зубрила-школяр, который думает при этом о чем-то своем.
— Как ты думаешь, увидим ли мы при своей жизни избрание нового короля Хавнора?
— Я никогда над этим особо не задумывался.
— А на Арке, откуда я родом, людей это беспокоит. Знаешь, с тех пор, как был заключен мир, мы — часть княжества Илиен. Сколько уж лет прошло, семнадцать или восемнадцать, с тех пор, как Кольцо с Королевской Руной было возвращено в Башню Королей на Хавноре ? Сперва дела вроде бы пошли в гору, но теперь ситуация хуже, чем когда-либо. Настало время вновь посадить короля на трон Земноморья, дабы закрепить Мирный Договор. Люди устали от войн и набегов, от торговцев, что дерут с них три шкуры, от принцев, которые душат их налогами, словом от всей этой сумятицы безвластия. Рокк руководит, но он не может править. Рокк — сосредоточие Равновесия, но Власть должна находиться в руках Короля.
Гембл говорил увлеченно, все дурачество слетело с него, как шелуха, и ему в конце концов удалось привлечь внимание Аррена.
— Энлад — богатый и мирный край, — сказал тот с расстановкой. — Он никогда не встревал во все эти интриги.