Я снова переключилась на Блу. Грандма сказала мне не слишком привязываться к ней. «Такие здесь не выживут», объяснила она. Но Грандма опоздала. Когда я нашла Блу и почувствовала, как бьется ее крохотное сердечко, я поняла, что она мой долг, моя подопечная.
Сперва Блу плохо сосала грудь Мари, но через две недели у нее появился аппетит, и она набрала вес. Когда Мари кормила ее, я садилась рядом. Иногда я тихонько обнимала Блу, словно вбирая в себя их обоих. Я будто вливала свою жизнь в жилы и рот Блу и постоянно держала ее при себе. Грандма подарила мне старые слинги, выцветшие от множества стирок. Теперь я привязывала Блу к себе, когда отправлялась помогать остальным.
Но потом она опять заболела. Она постоянно капризничала и спала урывками, по пятнадцать минут. У нее текло из носа, а на второй день температура поднялась настолько, что я ощущала жар ее тельца на расстоянии шести дюймов от ее кожи. Она перестала есть и плакала часами напролет. Говорили, что это обычная простуда, и она выкарабкается.
Спустя три дня я была в полубессознательном состоянии от изнеможения и от беспощадной усталости. Ночью я бодрствовала, укачивала Блу, когда она пыталась оттолкнуть меня, шептала ей что-то ласковое и сбивала температуру влажной тканью. Нас обоих перевели в комнату для больных. Тэка тоже временно посадили туда. Другие обитатели хоумстида собрались в главной комнате и решали, то ли отпустить его, то ли наказать парня или даже убить.
Правила Диких земель не менее суровы, чем законы по ту сторону ограждения.
Тэк наблюдал, как я сижу, склонившись над Блу. Я разговаривала с ней и вытирала пот у нее со лба. Она практически не шевелилась, когда я прикасалась к ней. Ее дыхание стало неглубоким и прерывистым.
Это вирус, вдруг произнес Тэк. Ей нужно лекарство.
Ты что, врач? огрызнулась я, но испугалась.
Мне хотелось, чтобы Блу заревела, открыла рот, хоть как-то на меня отреагировала. Но она просто лежала без движения. И я поняла, что ей совсем плохо.
Моя мать работала медсестрой, сообщил Тэк.
Странно, что у вора, нарушающего законы, есть мать и свое собственное прошлое. Я удивленно посмотрела на него.
Развяжи меня, негромко, но убедительно сказал он, и я помогу тебе.
Не гони! рявкнула я.
В глубине души я надеюсь, что Лина не появится. Она может заблудиться или застрять на границе, и тогда патруль быстро поймает ее. Кроме того, у нее нет документов. Она может просто опоздать, и мы с Тэком не будем рисковать своими шкурами.
В глубине души я надеюсь, что Лина не появится. Она может заблудиться или застрять на границе, и тогда патруль быстро поймает ее. Кроме того, у нее нет документов. Она может просто опоздать, и мы с Тэком не будем рисковать своими шкурами.
Но мы слишком хорошо обучили ее, и около десяти часов я замечаю Лину. Она идет по улице, опустив голову под дождем, превратившимся в легкую морось. На ней чужая одежда, если не считать ветровки. Наверное, она взяла эти вещи на конспиративной квартире. Но походку Лины нельзя не узнать: легкая, пружинящая, словно она в любую секунду готова сорваться на бег.
Тэк аккуратно сползает с сиденья. Но Лина погружена в себя и полностью сосредоточена на своих мыслях. Она добирается до клиники и проскальзывает внутрь.
Нужно быть начеку. В фургоне сыро, и моя кожа сделалась липкой. Окна запотели от нашего дыхания. Я чувствую новый приступ тошноты, но справляюсь с ним.
Через пару минут Тэк вздыхает и тянется за пиджаком, лежащим между нами. Он встряхивает его и с трудом просовывает руки в рукава. Теперь Тэк выглядит забавно, прямо медведь в цирковом наряде. Но я, пожалуй, не стану об этом упоминать.
Готова? спрашивает он.
Не забудь, отвечаю я и сую ему ламинированное удостоверение.
Оно настолько старое и грязное, что фотография почти неразличима. И хорошо, ведь настоящий хозяин карточки доктор Говард Риверс, был на двенадцать фунтов тяжелее Тэка и на десять лет старше.
Вдобавок Говарда Риверса на самом деле звали Эдвард Кауфман. Этот почтенный врач из Майами трудился над тем, чтобы оградить наши школы и дома от амор делириа невроза. Он имел обширные связи, в том числе с губернатором, который субсидировал медицинские центры в самых бедных районах города. Но втайне Кауфман являлся радикальным и одиозным участником сопротивления. Он прославился тем, что делал аборты неисцеленным девушкам, стремящимся скрыть беременность.
В общем, он обзавелся кучей фальшивых удостоверений. Он пользовался ими, чтобы добывать необходимые медикаменты, а потом переправлять их к заразным, в Дикие земли.
Настоящий Эдвард Кауфман ныне мертв. Два года назад его разоблачили в ходе подстроенной полицейскими ловушки и казнили. Но многие из его псевдонимов, его лжеличностей уцелели. Они до сих пор живы-здоровы и продолжают вести медицинскую практику.
Тэк прикрепляет бейджик к пиджаку.
Как я выгляжу? интересуется он.
Как медик, заявляю я.
Тэк рассматривает себя в зеркале заднего обзора и безуспешно приглаживает волосы.
Не забудь, говорит он, припарковаться надо на Двадцать четвертой.
Не волнуйся, отвечаю я, не обращая внимания на странные ощущения в животе.