Однако следовало признать, что даже абсолютному диктатору, чтобы управлять подданными, иногда требуется помощь. Для нее, впрочем, это не было причиной скрывать отвращение…
Когда она обратилась к присутствующим, все умолкли.
— Мы близки к тому, чтобы нанести мерцам окончательное поражение, — объявила она. — Осталось уничтожить лишь два-три гнездилища паразитов. И я повелеваю… — Сделав паузу, она поправилась ради опротивевшей политики. — Я желаю, чтобы это было сделано до конца лета. Или того, что в наше время стало называться летом. Вряд ли есть необходимость объяснять, что наступление настоящих зимних холодов будет означать отсрочку еще на год. А отсрочка недопустима. Она даст врагу возможность перегруппироваться, возможность… размножиться. — На лице Адпар появилось выражение отвращения. — Кто-нибудь из вас видит здесь проблему?
Судя по ее тону, тем, кто эту проблему видит, высказываться не стоило.
Адпар обвела взглядом торжественные и по большей части покорные лица. Потом поднял руку командир стаи, более дерзкий, чем ему полагается быть по званию.
— Да? — повелительно произнесла Адпар.
— Если вашему величеству угодно, — почти робким тоном отвечал офицер, — имеются некоторые трудности. Уцелевшие колонии мерцев наверняка укреплены лучше прежних, ведь теперь наши намерения для них ясны. Кроме того, до этих колоний труднее добраться.
— К чему вы клоните?
— Обязательно будут жертвы, ваше величество.
— Повторяю еще раз: к чему вы клоните?
— Ваше величество , мы .. .
— Вы думаете, меня беспокоит тот факт, что мы потеряем несколько жизней? Или даже много жизней? Государство важнее любого индивидуума, так же как стая важнее любого отдельного ее члена. И вам, командир, очень не помешает…
Адпар внезапно осеклась. Потянулась рукой к голове. Покачнулась.
— Ваше величество? — произнес ближайший к ней подчиненный.
Боль пронзила Адпар насквозь. Ей казалось, что сердце качает пламя и сжигает ее вены.
— Ваше величество, с вами все в порядке? — переспросил офицер.
Адпар схватилась за грудь. Ей показалось, что сейчас она упадет в обморок. Мысль о том, что эти придурки станут свидетелями ее слабости, придала Адпар сил.
Ее глаза закрылись. Она не замечала этого. Несколько чиновников и командиров приблизились к ней.
— Может быть, позвать целителей, ваше величество? — встревоженно произнес один из них.
— Целителей?.. Какая мне в них нужда? Вы считаете, мне нужны их услуги?
— Э-э… нет, ваше величество, — отвечал ошалевший офицер. — Если вы скажете нет, ваше величество, значит, не нужны.
— Так я говорю нет! Дерзость, с которой вы подняли эту тему, означает, что собрание закончено. — Надо было уйти от них, и оставалось лишь надеяться, что они не догадаются об истинной причине спешки, не поймут, что повод для прекращения совещания насквозь фальшив. — Я удаляюсь в мои личные покои. Военные вопросы мы еще раз обсудим позже.
Когда она покидала помещение, все склонились в почтительном поклоне. Ни один не осмелился предложить ей помощь. Когда она заскользила по тоннелю, ведущему в покои, командиры и чиновники обменялись встревоженными взглядами.
Оказавшись вне поля их зрения, Адпар принялась жадно глотать ртом воздух. Наклонившись, она окунула руки в воду и плеснула на лицо. Боль усилилась. Она шла от живота до горла.
Адпар изрыгнула кровь.
Первый раз в жизни она испытывала страх.
17
Элфрей и его группа были уже неподалеку от Дрогана — до восточного берега залива Калипарр оставалось не более двух часов пути.
Погода с каждым днем становилась все более непредсказуемой. Сегодняшний день, например, по контрасту со вчерашним, был солнечным; к тому же существенно потеплело.