Одежду его составляли куртка орехового цвета, расшитая серебром, коричневые бриджи и высокие черные сапоги. Костюм завершался темно-синим плащом. Оружия, по всей видимости, у всадника не было.
Натянув поводья, он остановил жеребца прямо перед охотниками за удачей. Ни о чем не спрашивая, спешился. Двигался он легко и уверенно и улыбался.
— Кто ты такой? — нахмурился Лекманн. — Что тебе надо?
Не переставая улыбаться, странный человек бросил моментальный взгляд на Коиллу, потом опять посмотрел на Лекманна.
— Меня зовут Серафим, — неторопливо и звучно ответил он, — а все, что мне нужно, это вода. — Он кивнул в сторону ручья.
Его возраст было трудно определить. Голубые глаза, нос с легкой горбинкой, красиво вылепленный рот… Серафим был красив трудно поддающейся описанию красотой. И все же присутствовало в нем что-то, непроизвольно заставлявшее считаться с ним, а во всех манерах было что-то повелевающее.
Лекманн быстро глянул на Блаана и Аулэя:
— Осторожно, он может быть не один.
— Я один, — сказал гость.
— Времена сейчас неспокойные, Серафим, или как ты там себя называешь, — сказал Лекманн, — и бродить без небольшой армии значит нарываться на неприятности.
— Так почему же вы это делаете?
— Нас трое, и мы можем постоять за себя.
— Не сомневаюсь. Но я никому не угрожаю, и никто не угрожает мне. И потом, разве вас не четверо? — он выразительно посмотрел на Коиллу.
— Она просто с нами, — объяснил Аулэй. — Она не одна из нас.
Человек не ответил. По выражению его лица по-прежнему ничего нельзя было понять.
— Не видел ли ты поблизости других, похожих на нее? — спросил Аулэй.
— Нет.
Коилла изучала вновь прибывшего.
«У него глаза умного и проницательного человека, — подумала она. — Он умнее, чем хочет показаться».
Но как он может ей помочь, она не видела.
Конь чужака подошел к ручью, опустил голову и начал пить. Никто ему не мешал.
— Как я уже сказал, в наше время опасно в одиночку приближаться к незнакомым людям, — произнес Лекманн.
— Честно говоря, я увидел вас лишь в самую последнюю минуту, — признался Серафим.
— Разгуливать с закрытыми глазами тоже не слишком разумно.
— Я часто задумываюсь. Живу внутри собственной головы.
— Хороший способ ее потерять, — заметил Аулэй.
— Ты за Уни или за Поли? — брякнул Блаан.
— Ни за тех, ни за других, — отвечал Серафим. — А вы?
— То же самое, — сказал Лекманн.
— Приятная новость. Я уже устал наступать на яйца. Случайно выскользнувшее слово, если сказать его в неподходящей компании, может создать большую проблему.
«Интересно, — подумала Коилла, — в какой компании, по его мнению, он находится сейчас?»
— Так ты безбожник? — спросил Аулэй.
— Я этого не говорил.
— Я подумал, коли ты разгуливаешь невооруженный, то, должно быть, полагаешься на какие-нибудь высшие силы, — с явным намерением поддеть заметил Аулэй.
— Мое ремесло не требует оружия.
— И что это за ремесло? — осведомился Лекманн.
Серафим слегка расправил плащ и театрально склонил голову:
— Я путешествующий бард. Рассказчик историй. Мастер слова.
Выразительная ухмылка Аулэя стала наглядным выражением невысокого мнения всей компании о профессии гостя.
Коилла окончательно решила, что вряд ли от него следует ждать помощи.
— А вы, доблестные рыцари… Чем вы живете в этом мире?
— Мы предоставляем частные услуги военного характера, — величественно отвечал Лекманн.
— А в качестве побочного занятия уничтожаем паразитов, — добавил Аулэй, холодно посмотрев на Коиллу.
Серафим, все с той же неподвижной улыбкой, кивнул, но ничего не сказал.
Лекманн усмехнулся:
— Со всеми этими войнами и междоусобицами твой бизнес, наверное, не слишком процветает.
— Совсем напротив, неспокойные времена мне подходят, — Серафим обратил внимание на их недоверчивые взгляды.