Видишь ли, есть некоторая разница между одиннадцатью-двенадцатью и двумя-тремя часами.
Вскрытие проводил старик Ньюсом, отец молодого доктора Ньюсома, а он такой древний, что мог напортачить. Филип ведь врач и мог ввести его в заблуждение, а старикан повелся на его россказни, наверняка так оно и было.
Но убедить Стивена было непросто.
Филип ничего не выигрывал от убийства сэра Ричарда. В конце концов, ему причиталось всего пять тысяч фунтов, а это не такой уж большой куш, заметил Стивен, у которого сроду не было и таких денег. У Филипа прекрасная практика, он не нуждается в деньгах.
Но стал бы нуждаться, если бы ушел к Клэр. Со всеми этими несчастьями мы совершенно забыли, что он собирался навострить лыжи. Нет, мы не считаем, что он убил из-за денег, просто дед обнаружил, что он не настоящий Филип.
Конечно, настоящий, засмеялся Стивен.
А вот мы думаем, что нет.
Тогда мне придется искать другую работу. Вы всерьез думаете, что я, адвокат вашего деда, мог допустить, чтобы к нему втерся какой-то проходимец, выдавший себя за его внука, и не навел соответствующие справки, тем более что сэр Ричард хотел сделать его главным наследником. И потом посмотрите на него он же копия сэра Ричарда, хотя и не такой внушительный.
Так это и навело проходимца на мысль выдать себя за Филипа. А настоящего Филипа он убил.
А что вы так вцепились в Филипа?
Если убил не он, значит, это сделал кто-то из нас Тедди, я, Белла или Клэр. Тедди говорит, что лучше уж он, сумасшедший, чем мы, которые в здравом уме. Но он тоже предпочел бы, чтобы это был Филип, особенно если он ненастоящий.
Если послушать, как ты гогочешь, Пета, любой подумает, что ты тоже с приветом, заметил Стивен.
К счастью, с головой у нее полный порядок. Вообще-то грустно сознавать, что ты не только убил собственного деда, хотя и не нарочно, но еще и вправду псих и не можешь служить в армии, чтобы убивать там людей, с долей иронии закончил Эдвард.
Если подумать, то самый подходящий кандидат это Эдвард, проговорила Пета, будучи заинтересованным лицом.
Стивен, сцепив руки под коленями, задумчиво смотрел на воду, тихо журчащую внизу.
Эдвард, я знаю тебя целую вечность, с тех пор как ты был ребенком. Я старше тебя на пятнадцать лет, что дает мне право судить о тебе объективно. И я никогда не считал тебя ненормальным, что бы там ни болтали все эти жуликоватые психоаналитики. Не считаю и сейчас.
Стивен, все это прекрасно, но мы же не знаем, что может со мной произойти, даже если я выгляжу вполне нормальным. Ну, то есть я могу потерять сознание, отключиться и не отдавать себе отчет в своих действиях. В конце концов, факт остается фактом: после того как я разыграл эту сцену со стаканами и покривившимся венком, то же самое произошло на следующий вечер. Но я ничего не помню. Если я это сделал и забыл, то мог точно так же убить деда и потом ничего не помнить. Если это не я уронил вазу, тогда кто? Ты можешь сказать, что это сделал убийца, но зачем? С какой целью?
Чтобы подозрение пало на тебя, Эдвард. Именно так и произошло.
Эдвард замолчал и бросил в реку камешек.
Мне не хочется об этом думать. Если бедного деда убил кто-то из родственников, это просто омерзительно. Но ты же не хочешь сказать, что кто-то из них намеренно пытается подставить меня?
Белла, Клэр, Пета, Филип, Элен невозможно представить, что кто-то из них мог так низко пасть.
И все же это меньшее преступление, чем само убийство, заключила Пета.
На лужайке появился Филип, направлявшийся в их сторону. В белых фланелевых брюках, небрежно подпоясанных цветным шнуром, он выглядел весьма авантажно.
Белла приглашает всех на чай. Он накрыт на передней террасе.
Пета протянула руку, чтобы ей помогли подняться.
Привет, Филип, мы только что обсуждали твою причастность к убийству.
Замолкни, дуреха, шикнул на нее Эдвард.
Может, это и не ты, но, Филип, если ты не Филип Марч, а самозванец из Америки, признайся сразу, потому что мы об этом догадались и все равно докопаемся до правды. Но я лично этому не верю, подвела черту Пета, несколько смущенная своей непоследовательностью.
Филип громко расхохотался.
Ну и родственнички! Сидят и смешивают с грязью своего бедного кузена!
Но ты был какой-то не такой, когда вернулся, и потом вся эта мутная история с завещанием, которое дед хотел изменить в твою пользу
Филип перестал смеяться.
Вы считаете, что я на него надавил?
Нет, Филип, конечно, нет, ты не так понял.
А я еще столько нервов потратил, чтобы отговорить старика! Черт побери, это уже слишком! Да, я чувствовал себя очень неловко: вломился в незнакомую семью, где меня сразу захотели сделать наследником. Что я, по-вашему, чувствовал, отнимая поместье у Петы? Естественно, я тогда не знал его так хорошо, как сейчас, не знал, что он меняет свое завещание чуть ли не каждые пять минут. Ты перегнула палку, Пета, обиженно проговорил Филип. Это ты подбила Эдварда на такую глупость. Я сыт по горло всеми этими идиотскими версиями и разоблачениями: сначала убийцей признали Элен, потом Клэр, а теперь вот добрались до меня! А истина состоит в том, что, измени он завещание, существенно пострадала бы только ты, Пета! И только из-за твоей инфантильности и глупости никто не думает на тебя. А ты легко могла подлить адренол в тот стакан, что стоял на кухне, а то, что на нем не осталось отпечатков твоих пальцев, довольно легко объяснить. Ведь на телефоне, к которому ты прикасалась, их тоже не нашли.