В отличие от любящего охоту больше своей работы вице-короля или министра по делам Индии, пьющего запоями (отчего у него уже начинались серьезные проблемы в правительстве, так как его видели на улицах в пьяном виде), Джон Саймон был образцовым государственным служащим. Вместе со своей командой он стал прорабатывать один за одним индийские вопросы. Инспектировал различные области страны, сталкиваясь там с неприятием, которое никогда не встречал Ирвин. Беседовал с бесконечным количеством князей, относившихся к нему куда менее радушно, чем к вице-королю. Он был центральной мишенью всей этой истерии. Но так или иначе напряжение начинало спадать. Все шло точно по плану Ирвина: ребенок, отказавшийся от ужина (индийцы), был занят внутренними противоречиями по проектам конституции, а кот (комиссия Саймона) кое-как ужинал, точнее тяжело работал.
К августу 1928 г. Неру-отцу удалось договориться с лидером либералов Сапрой, и они составили свой проект конституции. Согласно ему Индии должен был быть предоставлен статус полностью самоуправляющегося доминиона; не предполагался статус государственной религии; женщины уравнивались в правах с мужчинами и т. п. Предсказуемо этот проект не удовлетворил бóльшую часть индийских политиков. Неру-сын решительно выступил против, так как полагал, что Индия не должна быть никаким доминионом, а получить полную свободу. Выступил против Али Джинна, взявшись готовить свой проект конституции с мусульманских позиций. Начался очередной виток кризиса.
Промышленность была парализована длительными забастовками, во многих областях были разрушены железные дороги. На улицах не утихали беспорядки, провоцируемые то одной, то другой, то третьей стороной. Полицейские жестко реагировали на протесты, протестующие убивали полицейских, за что моментально получали смертные приговоры. Вице-король подписывал их без тени сомнения. Начинался период жесточайших репрессий, который будет самым кровавым в истории Индии ХХ в.
Подстрекал толпу в первую очередь Неру-сын. В декабре 1928 г. он от лица Индийского национального конгресса выпустил заявление, в котором было сказано, что если Индии к концу 1929 г.
не будет предоставлен статус доминиона, то его сторонники, а таких было немало, начнут акции гражданского неповиновения. Ирвин писал об этом так: «Этим действием он создал невозможную ситуацию, хотя, насколько я видел, не было никакой проблемы в принципе. Я не мог предвидеть, что существующее правительство в Англии или любое правительство, которое могло бы сменить его в результате выборов, будет готово разорвать королевский закон, назначающий комиссию, и игнорировать ее отчет. <> Любое такое действие было бы полной идиотией и подрывом всего, что сделал (индийский. М. Д.) Парламент»217.
Ирвину докладывали, что Ганди выступает против такой инициативы и готов сотрудничать с британской властью, однако если статус доминиона не будет рекомендован комиссией Саймона, то случиться может всякое. В то же время Ирвин лишился союзника в Великобритании. Лорд Биркенхед все-таки вынужден был подать в отставку. На смену ему пришел лорд Пил. Ирвин в начале 1929 г. информировал его о неспокойной обстановке: «Одна вещь ясна: все не удовлетворены компромиссной резолюцией (Индийского национального. М. Д.) конгресса. Люди думают, что независимость была продана. Люди видят, что статус доминиона втягивает их в очень опасные болота, но умеренные элементы, как всегда, невнятны или недостаточно организованны, чтобы их голос был услышан. Есть вполне ясное сильное движение влево среди продвинутого индуистского политического мнения; есть одинаково ясное увеличение подозрения между индуистами и мусульманами. Пропасть между князьями и британской Индией, как ожидается, будет все глубже и глубже в связи с ежедневным экстремизмом индийских политиков»218.
Правительство Индии наконец решило продемонстрировать, что и оно на что-то годится и что слова экс-министра Биркенхеда неверны. Индийский Кабинет представил в парламент два билля, первый об общественной безопасности, второй о трудовых конфликтах. Тем самым правительство планировало покончить с терроризмом и незаконными забастовками. Но индийский парламент не спешил ратифицировать эти законы. Председатель Патель даже не имитировал беспристрастность, наложив на первый Билль о безопасности свое вето.
Тогда Ирвин вызвал его к себе и пообещал «простить все ваши выходки», если он прекратит саботировать работу индийского правительства. Патель поначалу колебался и не отвечал ни «да», ни «нет». Он находился под сильным влиянием Ганди, который пока еще не выступал против британской власти открыто, но готовился к этому. Разговоры с Пателем, а заодно и на ассамблеях индийского парламента длились всю весну. Видя, что Билль о безопасности не получает поддержки, вице-король планировал просто отстранить строптивого Пателя от занимаемой им должности. Но, по странному стечению обстоятельств, в день, когда Патель должен был высказать свое решающее суждение, а Ирвин, соответственно, в зависимости от его слов или отстранить, или похвалить, в председателя парламента кинули бомбу.