По словам Раша, цель западной стороны заключалась в том, чтобы достигнуть такого положения, при котором исключались бы конфликты и трения. «Если же мы, подчеркнул Раш, будем руководствоваться советскими предложениями, касающимися присутствия ФРГ в Западном Берлине, то это было бы основой для новых конфликтов»[243].
Что касается представительства Западного Берлина во вне, то, по мнению американского дипломата, оно ограничивается чисто практическими потребностями города консульской защитой его граждан и т. д. Загранпаспорта жителям Западного Берлина могла бы выдавать ФРГ. Однако в этих документах проставлялась бы печать, из которой было бы видно, что это делается с разрешения трех держав[244].
Раш напомнил, что в соответствии с западными предложениями от 4 ноября 1970 г. все заседания международных организаций и конференций происходили бы в Западном Берлине с разрешения трех держав. Говоря о работе бундестага и бундесрата в этом городе, он вновь сказал, что три державы не возражали и не будут возражать против заседаний здесь комитетов этих органов и фракций политических партий.
У трех держав, продолжал посол США в ФРГ, вызывает большое сомнение советская формулировка, касающаяся демилитаризованного статуса Западного Берлина. Под понятие «военное производство» сегодня можно подвести все, начиная с производства пластмасс, кончая сталью и химическими продуктами. Мы не хотим вмешиваться в экономическую жизнь города. Необходимо, подчеркнул Раш, напомнить также и о том, что союзнические решения по этому вопросу касаются всего Берлина, а не только западных секторов[245].
Раш напомнил, что в соответствии с западными предложениями от 4 ноября 1970 г. все заседания международных организаций и конференций происходили бы в Западном Берлине с разрешения трех держав. Говоря о работе бундестага и бундесрата в этом городе, он вновь сказал, что три державы не возражали и не будут возражать против заседаний здесь комитетов этих органов и фракций политических партий.
У трех держав, продолжал посол США в ФРГ, вызывает большое сомнение советская формулировка, касающаяся демилитаризованного статуса Западного Берлина. Под понятие «военное производство» сегодня можно подвести все, начиная с производства пластмасс, кончая сталью и химическими продуктами. Мы не хотим вмешиваться в экономическую жизнь города. Необходимо, подчеркнул Раш, напомнить также и о том, что союзнические решения по этому вопросу касаются всего Берлина, а не только западных секторов[245].
Американский дипломат затронул и вопрос о представительстве министерств и ведомств ФРГ. «Мы считаем, сказал он, что если удалить их из города, то это приведет к напряжению как в Западном Берлине, так и в ФРГ, приведет к действительным затруднениям, которых мы не хотим»[246].
Что касается съездов и конгрессов политических партий и организаций ФРГ, то, по мнению США, «пойти на их запрещение или ограничение весьма затруднительно для западной стороны. Мы не можем пойти на ликвидацию права собраний и свободы передвижения. Это было бы против нашей принципиальной точки зрения в этом вопросе. Такое же положение создается в отношении требования советской стороны о запрещении так называемой враждебной деятельности против Советского Союза. Не забывайте, что в трех секторах и западные державы являются часто объектом критики или даже весьма бурной деятельности против них. Речь идет, однако, о свободе слова и демонстраций, на ограничение которых пойти невозможно»[247].
Негативную позицию заняли США и по вопросу о запрещении НДП и реваншистских организаций. «Западной стороне, подчеркнул Раш, неприемлемо решение по этому вопросу, сформулированное в общей форме, где бы говорилось о неонацистской деятельности, без четкого определения, что это такое. В этом случае можно было бы подвести под понятие такой деятельности все, что угодно, даже деятельность германо-американского общества»[248].
Обобщая взгляды трех держав по вопросу о федеральном присутствии в Западном Берлине, Раш сказал: «Западная сторона хотела бы еще раз подчеркнуть, что лишь она имеет право на управление городом и она не готова отказаться от этого права. Она готова, однако, сотрудничать с Советским Союзом в тех вопросах, которые его интересуют. Мы идем далеко навстречу Советскому Союзу и надеемся, что он оценит это и проявит благоразумный подход к решению этих вопросов»[249].
К высказываниям Раша присоединился Сованьярг. Он особо отметил значение слов Раша о статусе Западного Берлина. По мнению французского дипломата, «согласие западных держав заявить, что Западный Берлин не земля ФРГ, далеко выходит за пределы практических улучшений. Это политический вопрос, политическое заявление, и мы ожидаем соответствующего отношения к нему советской стороны. Мы ожидаем от нее шагов в том направлении, которое интересует нас»[250].
Джеклинг согласился со словами Сованьярга и высказываниями Раша, которые, по словам английского посла в Бонне, покрывали все пункты советского документа по присутствию ФРГ в Западном Берлине. Он дополнительно остановился на вопросе, поднятом советским послом в отношении обеспечения политических, экономических, культурных и иных интересов Советского Союза в Западном Берлине. «Необходимо заявить, сказал Джеклинг, что в контексте общего удовлетворительного соглашения западная сторона, по всей вероятности, сможет сделать определенные предложения, которые пойдут навстречу советским пожеланиям. Мы хотели бы, однако, сказать, что в этом вопросе следовало бы действовать по принципу взаимности, имея в виду решение вопроса о представительстве Западного Берлина во вне»[251]. Английский дипломат, по сути дела, предлагал обменяться уступками: западная сторона в вопросе об интересах СССР в Западном Берлине, советская сторона в вопросе о представительстве Западного Берлина во вне.