Есть один чувак, начал Ираклий, он родил идею
Я знаю, сказал Жваков, когда выслушал, он выступал недавно с этой идеей. Народ проголосовал, но, по-моему, это бред.
Совсем не бред. И машина уже сделана.
Так быстро? удивился Жваков.
Вот так, сказал Ираклий.
И что дальше? Я, бдык, не въезжаю, недовольным голосом произнес Бакин.
Аналогично, сказал Жваков.
В принципе все просто, сказал Ираклий. Проводится сканирование мультиверсума на предмет какого-то события. Например, на предмет содержания твоего почтового ящика. Если там окажется мейл с конкретного адреса, значит, окей. После чего твое сознание счастливо переносится в ту найденную ветвь мультиверсума. И в твоей трубочке обнаруживается свежее письмо с известного адреса, свидетельствующее о том, что абонент на том конце провода жив и, возможно, здоров.
Бдык, сказал Бакин.
Сат сара би, сказал Жваков.
А скажи, спросил Бакин Жвакова, от прикосновения к нашему жизненному абсурду чувствуешь ли ты, что в тебе начинает происходить некая трансформация сознания?
Сат сара. Жваков пожал плечами. Когда я увидел того нашего соседа, который вспорол себе живот здесь в коридоре, мне показалось, что я испытал просветление. Кровищи было
Только показалось?
Да, сказал Жваков, потому что в итоге во мне ничего не изменилось. Я тот же, каким был раньше.
А я чувствую, что изменился после того побоища на военной дороге, сказал Бакин, только это не было просветлением.
Да, согласился Жваков, но это было круто.
Да, согласился Жваков, но это было круто.
На долгую жизнь память, сказал Бакин, на всю оставшуюся.
А что будет, Жваков повернулся к Ираклию, со мной в той несчастливой ветке, из которой перенеслось мое сознание?
Это не должно тебя беспокоить, сказал Ираклий.
Не должно, согласился Жваков.
Только два раза успел ударить по мячу, и вызвали к Главному а может, к Заведующему, Жваков, когда отводил взгляд от таблички над дверью, тут же забывал, какое из слов там написано.
Завглав поднялся навстречу гостям, пожал каждому руку, усадил в кресло. Уселся и сам, но тут же вскочил, подошел к Жвакову, приобнял, похлопал по плечу. Потом проделал ту же процедуру с Бакиным.
Герои, истинно слово, герои. Он вернулся в свое кресло. Я предпочел бы, конечно, чтобы вы совершили ваш акт самосожжения в наших стенах. Прошу прощения, он поправился, акт самопожертвования, я хотел сказать, в наших стенах совершили. Он вопросительно посмотрел на Жвакова, потом на Бакина и, не дождавшись отклика, продолжил: Но если у вас в этом отношении другие планы, мы не будем препятствовать. Более того, хотя ваше пребывание в наших стенах должно продлиться еще около двух месяцев (вытяжка это процесс, как понимаете, длительный), вы можете покинуть нас и отправиться к месту, где вы намерены совершить ваш патриотический акт, в любое удобное для вас время. Как я понимаю, вы собираетесь сделать это немедленно. Завглав посмотрел на Жвакова вроде бы со знаком вопроса в глазах, и Жваков непроизвольно кивнул. При этом все обещанные вам за отбытие полного срока баллы гражданского рейтинга переводятся на ваш счет, это подарок от фирмы.
Спасибо, сказал Жваков, вставая.
Спасибо, сказал Бакин.
Завглав проводил гостей до двери, каждому пожал на прощание руку и, заглядывая в глаза, произнес:
Рад сообщить, что, по данным мониторинга, ваши органы находятся практически в идеальном состоянии. Желаю удачи.
Дверь открывалась одноразовым электронным ключом. За дверью лестница вниз, в подвальный этаж. А в подвале труба-гиперлуп малого диаметра с капсулами на пять чел общим весом не более 400 килограммов, дети только в сопровождении взрослых.
Восемь минут до ближайшего хаба, сказал Ираклий, там пересадка.
У меня вообще-то аллергия на эти капсулы, сказал Жваков.
Фобия, уточнил Бакин.
Я зову это аллергией, у меня тело чешется.
Придется потерпеть, сказал Ираклий, глядя в упор на Жвакова своими голубыми на широком монголоидном лице глазами. Возьми, это должно помочь. Он достал из сумки браслет черный, широкий. Жваков надел на руку.
В узкой капсуле кресла располагались в одну линию. Заднее занимал толстый человек в темных очках и мягкой войлочной шляпе. Мы здесь словно горошины в стручке, подумал Жваков, располагаясь. Несколько секунд разгона, и капсула перешла в состояние равномерного прямолинейного движения. Без всяких признаков того, что куда-то вообще движется. Странное ощущение, кажется, это называется «сенсорная депривация». Все-таки фобия, подумал Жваков. В животе у него что-то сжалось, продолжало сжиматься, продолжало и вдруг отпустило. Браслет вроде бы действовал. Некоторое время Жваков дышал спокойно, а потом вздохнул с облегчением, когда поездка кончилась.
Все захотели есть и перед пересадкой решили зайти в ресторан. Жваков и Бакин привычно направились в зал номер три, но Ираклий остановил компанию у двери номер один.
У меня категория Альфа, и двоих друзей я могу провести с собой.
Взяли разной еды. Жваков большую тарелку пельменей и бокал пива.
Брать можно сколько угодно, сказал, поглядев, Ираклий, но за оставленное на тарелке будут снимать баллы.