Одно из окон было приоткрыто. Жваков открыл его шире, забрался на подоконник и спрыгнул вниз. Сделав несколько шагов по газону, вышел на дорожку, мощенную плиткой.
Эй!
Жваков обернулся на голос.
Из окна выглядывал Бакин.
Ты куда собрался?
В Тибет, сказал Жваков.
Я с тобой, сказал Бакин, вылезая на подоконник.
Тебе-то зачем? выказал удивление Жваков.
Это уж я сам решаю, что мне зачем, а что незачем, сказал Бакин.
Он спрыгнул вниз. С собой у него была пара костылей.
Решил двинуть в Тибет, к этим самым монахам, сказал Жваков. Есть вариант, что они удерживают у себя Валентину, а запись в книге фейковая, чтоб оборвать контакты.
Вариант есть, согласился Бакин.
Вместе пошли по дорожке.
Обогнув здание, увидели обнесенную забором площадку, там несколько машин, в том числе знакомые «Студебеккеры».
Проходя мимо, Жваков увидел, что борт ближней машины истыркан следами от пуль и осколков. «Студебеккерам», значит, тоже досталось.
Бакин, опираясь на костыли, передвигался быстрее и легче Жвакова. Он забегал вперед и останавливался, поджидая отставшего.
Ведь клево, сказал, в очередной раз остановившись, и предложил костыли Жвакову. Попробуй.
Нет, не хочу, отказался Жваков.
Надо беречь ногу, ты ею в футбол играешь, сказал Бакин.
Они стояли на гребне холма, откуда дорога спускалась в долину. Уходила вдаль, теряясь среди холмов, и других дорог не было. Не та ли это дорога, на которой произошло недавнее побоище? спрашивал себя Жваков и не знал ответа.
Где мы? спросил Бакин.
Не знаю, сказал Жваков.
Это бдык, сказал Бакин.
Постояв, повернули обратно.
Когда-то у всех стояло приложение в фоне, сказал Жваков, которое показывало карту и твое место на ней. Ты помнишь?
Помню, сказал Бакин, но, наверное, кто-то решил, что вредно знать о себе слишком много.
Окно, через которое вылезали, было закрыто, но дверь, когда подошли, оказалась не заперта. Время уже близилось к завтраку. Медсестра катила по коридору тележку с едой. В программе была молочная рисовая каша, какао и крашенные по старинному рецепту яйца вкрутую каждому по два.
Решили пройтись? поинтересовался Ираклий, глядя на неснятые бахилы на ногах Жвакова.
Уже прошлись, сказал Жваков. Он стянул с ног бахилы и отправил в контейнер для мусора.
Хотим в Тибет, к монахам, сказал Бакин.
Тем самым монахам, уточнил Жваков. Думаем, человека они удерживают у себя, а запись в Книге памяти фейковая.
Есть такой вариант, согласился Ираклий. А есть и другие.
Хочется, чтобы других не было, сказал Жваков.
Вариант есть, согласился Бакин.
Вместе пошли по дорожке.
Обогнув здание, увидели обнесенную забором площадку, там несколько машин, в том числе знакомые «Студебеккеры».
Проходя мимо, Жваков увидел, что борт ближней машины истыркан следами от пуль и осколков. «Студебеккерам», значит, тоже досталось.
Бакин, опираясь на костыли, передвигался быстрее и легче Жвакова. Он забегал вперед и останавливался, поджидая отставшего.
Ведь клево, сказал, в очередной раз остановившись, и предложил костыли Жвакову. Попробуй.
Нет, не хочу, отказался Жваков.
Надо беречь ногу, ты ею в футбол играешь, сказал Бакин.
Они стояли на гребне холма, откуда дорога спускалась в долину. Уходила вдаль, теряясь среди холмов, и других дорог не было. Не та ли это дорога, на которой произошло недавнее побоище? спрашивал себя Жваков и не знал ответа.
Где мы? спросил Бакин.
Не знаю, сказал Жваков.
Это бдык, сказал Бакин.
Постояв, повернули обратно.
Когда-то у всех стояло приложение в фоне, сказал Жваков, которое показывало карту и твое место на ней. Ты помнишь?
Помню, сказал Бакин, но, наверное, кто-то решил, что вредно знать о себе слишком много.
Окно, через которое вылезали, было закрыто, но дверь, когда подошли, оказалась не заперта. Время уже близилось к завтраку. Медсестра катила по коридору тележку с едой. В программе была молочная рисовая каша, какао и крашенные по старинному рецепту яйца вкрутую каждому по два.
Решили пройтись? поинтересовался Ираклий, глядя на неснятые бахилы на ногах Жвакова.
Уже прошлись, сказал Жваков. Он стянул с ног бахилы и отправил в контейнер для мусора.
Хотим в Тибет, к монахам, сказал Бакин.
Тем самым монахам, уточнил Жваков. Думаем, человека они удерживают у себя, а запись в Книге памяти фейковая.
Есть такой вариант, согласился Ираклий. А есть и другие.
Хочется, чтобы других не было, сказал Жваков.
Могу предложить способ, сказал Ираклий. Как насчет того, чтобы вместо дороги в Тибет пройтись по мультиверсуму в поисках лучшего глобуса?
А подробности?
Будут подробности, сказал Ираклий, погружая ложку в тарелку с кашей.
Бакин и Жваков затеяли биться яйцами. Тупым концом о тупой, потом острым об острый. Самое твердое яйцо осталось у Бакина, и он начал оглядывать соседей, ища, с кем побиться.
Трое сидели в холле под картой Советского Союза. В коридоре шла подготовка к футбольной игре. Расставляли стулья, изображавшие штанги ворот. Двое поправляли на полу стершуюся разметку. Кто-то из левоногих разминался с мячом, перебрасывая его с больной ноги на здоровую и обратно гиба губ, гиба губ. Мелькали огоньки, звякали бубенчики.