Российская историческая наука, как дореволюционная, так и советская, старалась не замечать многие «неудобные моменты» в 1812 г. Например, в самых разнообразных источниках оказались зафиксированными многочисленные факты грабежа и мародерства не только французских, но и русских воинов. Такого рода «грехи» современники, не без основания, часто приписывали в первую очередь казакам.
Попробуем рассмотреть данное негативное явление в боевой практике 1812 г. Для этого обратимся к предыстории этого малоисследованного вопроса. В стародавние времена, когда походы «за зипунами» и «ясырем» (военной добычей) являлись одним из важнейших и главных источников существования воинственных жителей Тихого Дона, у казаков вся военная добыча называлась особым общим термином «дуван». Причем все добытое в бою у противника (имущество и пленные) считалось коллективной собственностью всех участников похода. Захваченное добро складывалось в общий котел и передавалось на хранение в походную войсковую казну. Лишь по окончании похода казаки собирались вместе «дуван дуванить» производить дележ доставшихся трофеев. Доля каждого зависела от отличия и степени личного участия в боях, а также в расчет бралось пребывание на выборной войсковой должности во время похода. Пай погибших получали родственники. Часть добычи жертвовалась в православные монастыри и церкви (в частности, на помин души усопших), туда же отдавались для переплавки на колокола разбитые трофейные пушки «супостатов» (на память о победах донцов). Существовало и нерушимое жесткое правило: «Без атамана дуван не дуванят». Вероятно, именно он предлагал на общий суд участников похода принципы и правила дележа и выделял особо отличившихся на поле брани. Естественно, пай самого предводителя был в несколько раз больше доли рядовых казаков. Повышенное вознаграждение также ожидало походного есаула, как помощника атамана, и других выборных донских начальников.
Эти уходящие глубокими корнями в седую донскую старину почти былинные правила просуществовали в воинской практике иррегулярных соединений Российской империи довольно долго. Официально их отменили лишь во времена жесткого правления Николая I, но сам «дуванный» дух среди казачества вряд ли можно было искоренить в одночасье даже на основании выхода самого строгого запретительного регламента. Это вполне объяснимо, так как вольные казачьи общины, сформировавшиеся и постоянно находившиеся в ожесточенных схватках со своими степными соседями, переняли от них многие «варварские» и «азиатские» обычаи ведения военных действий. А как известно, период «варварства» проходят в своем развитии любые человеческие сообщества и народы, не исключая даже тех, которые сегодня являются образцами цивилизованности.
К 1812 г. стародавние «дуванные» традиции казачества, вероятнее всего, уже значительно видоизменились из-за возросшей численности и усложнения войсковой структуры (десяток, сотня, полк, бригада, отдельный корпус). Например, каждый десяток в сотне вел уже свое хозяйство и возил продовольствие и имущество в отдельных от остальных сумах (отсюда у казаков возник новый термин «односум», то есть сослуживец). Видимо, уже тогда вся военная добыча, при сохранении незыблемости устоявшегося принципа коллективизма, собиралась воедино на уровне десятка или сотни, а затем какая-то часть выделялась в вышестоящие войсковые инстанции для распределения среди непосредственных казачьих начальников. Все подробности и пропорции дележа захваченной добычи выяснить трудно за неимением надежных источников, но бесспорных доказательств того, что такая система функционировала во время войн, достаточно. Поскольку этот процесс не афишировался и происходил скрытно от любопытных российских глаз (во многом противореча имевшимся юридическим постановлениям империи) и регламентировался укоренившимися в массовом сознании неписанными нормами казачьего обычного права, то остались лишь глухие упоминания и косвенные свидетельства о стойкой живучести законов «дувана» на театрах военных действий.
Не только в ХVIII в., но и в начале ХIХ столетия высшие лица в российской бюрократической иерархии не порицали и не считали зазорной практику захвата военной добычи казаками, мирились или просто закрывали глаза на эту проблему. Иногда же использовали в своих целях, играя на корыстных интересах казачества. Так, в 1801 г. император Павел I, посылая своих донских подданных в экспедицию на завоевание английского Индостана, недвусмысленно обещал атаману В. П. Орлову в награду Войску Донскому за предстоящие лишения и подвиги «все богатство Индии». Генерал от инфантерии князь П. И. Багратион в 1809 г., руководя русскими частями в Молдавии на театре военных действий против турок, в своем приказе по армии, обращаясь к российским воинским чинам разных рангов, подтверждал, во избежание каких-либо конфликтов, устоявшееся и апробированное на практике правило: «Более половины (добычи) никогда от войск казачьих не требовать и не брать».
Сохранились на этот счет многие свидетельства современников, правда они, исходя из общепринятых тогда общеевропейских представлений, квалифицировали действия казаков, как грабеж. Весьма примечательны в этом отношении мемуары графа А. Ф. Ланжерона, в которых он вспоминал поведение в Молдавии казачьих полков и их командиров в 1809 г.: «ради грабежа наши легкие войска уменьшались почти наполовину. Каждый начальник посылал от своего полка целые отряды на Дон с награбленным добром». Можно также привести нестандартную характеристику, составленную до начала кампании 1812 г. французским разведчиком капитаном де Лонгрю на казачьего генерал-майора П. М. Грекова: «Человек очень храбрый, очень предприимчивый, руководит обыкновенно опасными экспедициями авангарда Грабитель». Такая «громкая» слава о казачьих командирах в то время очень быстро докатилась и до берегов Сены. Не случайно, даже Наполеон спросил в 1810 г. у пребывавшего в Париже царского флигель-адъютанта полковника А. И. Чернышева: «Много ли грабили в Турции наши генералы?» Получив, вполне естественно, отрицательный ответ от русского офицера, французский император примирительно заявил, что он все-таки не отваживался бы отвечать «за начальников нашего авангарда и за наших полковников-казаков».