Не будет ли нового штурма Севастополя, Мишель? Не рискнет ли Канробер напасть на город в канун наступления зимы? с тревогой спросил гостя Николай.
Нет, государь, уверенно заявил граф. После того ураганного шторма, что случился у нас в ноябре, господам союзникам еще долго придется зубы свои собирать. Представляешь, как раз накануне к союзникам из Стамбула пришло много транспортов с различным провиантом, теплой одеждой, порохом и тяжелой артиллерией! По данным, полученным от пленных, господа лягушатники к новому штурму готовились. И вот все это несметное добро за одну ночь на дно пошло. Так что не до штурма им теперь, государь.
Ардатов замолчал, и в памяти его немедленно возникла незабываемая картина следующего после шторма дня. Тогда серая поверхность моря была густо усеяна обломками погибших вражеских кораблей вперемешку с телами погибших моряков.
Старожилы говорят, что такие шторма раз в сто лет бывают, и я с ними полностью согласен. Видел бы ты только, сколько вражеских кораблей на берег выкинуло, любо-дорого смотреть! Особенно на такую махину, как стодвадцатипушечный линкор «Вальми». Морские волны эту махину в мгновение ока с якорных цепей сорвали и как щепку на берег вышвырнули. Так французы были вынуждены в спешке его спалить со всем находившимся на нем добром, чтобы только корабль нам не достался.
Так значит, не будет штурма? пытливо уточнил император.
В ближайшие три месяца точно не будет. Не до этого сейчас господам союзникам, государь, ты уж мне поверь. Сейчас у них только одна забота как зиму провести, чтобы при этом половину войска от холода и голода не потерять, твердо сказал граф и, видя не проходящее сомнение в глазах собеседника, досадливо воскликнул: Жаль, ох как жаль, государь, что не догадался я захватить с собой ни одного пленного французика, добытого нашими охотниками! Они бы тебе красочно порассказали в числах и лицах о том, как они трясутся от постоянного холода в своих парусиновых палатках. Как живут часто впроголодь и как болезни их косят лучше наших ядер и пуль. Как ругают они по-тихому, начиная от солдат и кончая офицерами, по своей французской матушке императора Бонапарта, пригнавшего их под Севастополь. Много бы чего интересного они тебе смогли рассказать, эти французики. Жаль, не привез!
В сердцах Ардатов даже отодвинулся от горящего камина и в одночасье стал похож на нахохлившегося от обиды воробья.
Ты не думай, Мишель, что я сомневаюсь в твоих словах. Просто мне очень важно знать это точно. Ведь говорили мне мои советники, что француз двадцати тысяч не соберет, а он сто собрал, да сто еще приготовил. А в парижских салонах гуляет усиленная молва о полумиллионе человек, которых Наполеон готов поставить под ружье. Говорили, никогда он не сможет их к нам быстро перебросить, а он все же перебросил и Севастополь в осаде держит. Говорили, разобьем в пух и прах, шапками французов закидаем, а пока они сами нас колотят! воскликнул Николай, и из-за того тона, каким были сказаны этим слова, графу стало понятно, сколь сильный груз ответственности давит на его государя за неудачное течение войны.
Да какие полмиллиона солдат?! Ты сам здраво посуди, государь! негодующе воскликнул Ардатов. Сам великий Наполеон к нам в двенадцатом году смог привести всего семьсот тысяч солдат. Так ему для этого дела всю Европу под метелку пришлось выметать. Кроме собственных французов, он под свои знамена и батавцев с бельгийцами, итальянцев с саксонцами, вестфальцев с поляками, иллирийцев с пруссаками и еще черт знает кого ради этой численности собрал. Пальцев на руке не хватит, чтобы их всех поименно перечислять! А нынешний император Бонапарт против нас только сто тысяч человек выставил, да и то вкупе с англичанами. И дай им бог, чтобы на будущий год они столько же смогли под Севастополь отправить в целости и сохранности. Ну не будет у них полмиллиона штыков, государь!
Михаил Павлович говорил с жаром, и император чувствовал в его словах правоту знающего человека, но опасение быть вновь обманутым сковало уста Николая. Ардатов видел это и продолжал энергично растапливать лед сомнения и тревог.
Англичане больше того, что уже дали Бонапарту сейчас, дать не смогут. Не сильно любят господа бритты сами воевать. Все больше норовят чужими руками жар загребать. Вот и в этой войне их главный упор на французов был сделан. Только благодаря Канроберу они под Балаклавой и Инкерманом конфуза избежали. А что касаемо самих французов, то говорю тебе со всей ответственностью: самые лучшие их вояки были задействованы против нас в самом начале. А тех, кого император Бонапарт на подмогу прислал это пушечное мясо. Сам видел, сам знаю. Из всех из них самые стойкие солдаты это алжирские зуавы. Ох и сильно дерутся, черти! Сами черные, зубы белые, а проворные спасу нет! Так и норовят тебя на штык насадить.
Ты что же, в рукопашных боях участвовал или в ночные вылазки ходил? с изумлением спросил встревоженный Николай.
Ну что ты, государь! сразу дал задний ход Ардатов. Это я со слов молодцов генерала Тимофеева рассказываю.
Граф очень не хотел, чтобы Николай знал о его непосредственном участии в вылазке из Севастополя во время сражения при Инкермане. Государь категорически запретил Михаилу Павловичу находиться в передних рядах пехоты, но граф ослушался его. Да и как было не ослушаться, если стоял вопрос жизни и смерти бившихся с врагом полков!