Так, вашбродь, жахнем, что они точно до самой королевы долетят с нашим горячим приветом! кричали ему в ответ матросы, энергично забрасывая в огненное жерло очередную порцию угля.
Когда до британского корвета оставалось чуть более десяти метров, Корф приказал: «Все за борт!», и матросы послушно бросились на корму, где была привязана шлюпка.
Сам же капитан не спешил присоединиться к ним. Полностью веря в силу своих расположенных на носу парохода мин, Корф посчитал своим долгом остаться у штурвала корабля до последней минуты и полностью оплатить заявленный им вексель.
Малый размер русского парохода, отсутствие на его палубе абордажной команды и языков пламени, столь характерных для атакующего брандера, ввели в заблуждение командора Гастингса. Не ведая о тайном вооружении противника, англичанин решил, что Корф намерен таранить корвет, и был очень рад этому. Из-за особенности конструкции нос британского корабля был окантован металлическими листами, что превращало его в мощный таран, подобно тарану древних триер. Гордая улыбка гуляла по лицу капитана Гастингса от предвкушения сюрприза, который получит русский наглец, посмевший бросить вызов могучему корвету ее величества. Однако его ждало горькое разочарование.
Развернувшись друг к другу, противники быстро сближались, и вскоре бушприт британца гулко ударил по русскому пароходу, уверенно сминая его нос. Крики радости прокатились по корвету, но тут же были прерваны двумя глухими взрывами под бушпритом. Корпус корабля подбросило из воды с такой силой, что стоявшие на палубе моряки дружно рухнули на палубу корвета.
Вместе со всеми с ног был сбит и командор Гастингс, несмотря на то что он крепко держался за корабельные поручни. Прижатый к доскам палубы упавшими на него матросами, он сразу отметил носовой крен корвета, и это открытие сильно напугало капитана.
Трюмы, проверьте трюмы, черт возьми! кричал Гастингс, отчаянно пытаясь растолкать барахтавшихся людей, но сделать это ему удалось не сразу. Прошло несколько томительных минут, прежде чем при помощи кулаков и ног он выполз из-под груды тел.
В трюм, Монс, в трюм! приказал Гастингс боцману, стоя на четвереньках и не имея сил встать на ноги.
Он все еще надеялся, что повреждения корвета не будут серьезными, но громкие крики о помощи, доносившиеся из недр корабля, подтвердили его самые мрачные опасения. «Санспарела» получил большую пробоину, и в его трюм неудержимым потоком проникала вода.
Главный виновник бедствий английского корвета, лейтенант Корф, также не удержался на ногах при столкновении судов и, падая на палубу, сильно ударился спиной. От боли лейтенант потерял сознание и пришел в себя только в шлюпке, куда его перенес матрос Гаревой. Не выполнив приказ командира, тот до конца остался на корабле и после взрывов проник в рубку, где и нашел Корфа в бессознательном состоянии.
Благодаря тому, что второй корвет англичан «Трибюн» был занят оказанием помощи своему товарищу, а на борту брандера возник пожар, смельчаки смогли незаметно скрыться с поля боя и пристать к берегу. Там их уже поджидали казаки Зоргича, без промедления отправившие героев в Севастополь.
Густой дым от пожара на брандере Корфа, низко стелившийся над волнами и сильно закрывавший общий обзор, позволил третьему русскому брандеру незаметно приблизиться к «Трибюн» капитана Стаба. Британцы слишком поздно обнаружили приближающуюся к ним на всех парах опасность, но не потеряли голову от страха и приготовились к отпору. Видя, каким безрезультатным был бортовой залп командора Гастингса, Стаб решил остановить врага, дав залп с минимального расстояния. Канониры корвета лихорадочно наводили свои орудия на юркий пароходик, отважно идущий в наступление на врага.
Глазомер не подвел британских канониров. Стоявшие на палубе моряки отчетливо видели, как на борту вражеского брандера взвился черный гриб разрыва, и на морскую поверхность густым градом полетели обломки обшивки корабля. Вместе с ними в море упали два человеческих тела, а на борту корабля появились языки огня, быстро охватившие весь корабль. Это вызвало бурю восторженных криков среди команды корвета, однако вскоре они сменились криками удивления и настороженности.
Несмотря на сильный огонь, который все сильнее и сильнее охватывал судно, русский брандер продолжал упрямо идти на сближение с корветом. До основания заполненный горючими материалами и подожженный противником раньше времени, он превратился в огромный факел.
Сотни глаз с «Трибюн» наблюдали, как ярко горит капитанская рубка парохода, охваченная огненными языками пламени. Всем было отлично видно, что там находился живой человек, продолжающий управлять горящим кораблем, несмотря на смертельную угрозу, нависшую над ним. С замиранием в сердце британцы ждали того момента, когда, не выдержав страшного испытания огнем и дымом, русский моряк оставит горящее судно и бросится за борт, спасая свою жизнь. Однако секунды шли за секундами, но ничего не менялось. Стоявший за штурвалом парохода человек был готов обменять свою жизнь на возможность нанести урон врагу.
Охваченный огнем брандер с грохотом ударился в борт «Трибюн», проломил его и прочно застрял в корпусе корвета. Огненный сноп горящих обломков и искр обрушился на палубу корабля капитана Стаба, угрожая в считаные минуты уничтожить все паруса и такелаж корвета.