В общем, если говорить откровенно, дело было плохо. Стоило немцам подойти чуть ближе, и наша артиллерия уже не смогла бы нам помочь, опасаясь задеть своих. Но, к счастью, возмущенные невиданными потерями враги решили отойти. Сначала танки, которые могли поддерживать связь с командованием по рации, остановились и, пальнув пару раз для профилактики, поползли назад. За ними потянулась и пехота, потерявшая почти весь офицерский состав. При том количестве пулеметов и снайперских винтовок, которые у нас имелись, подойти ближе чем метров на триста вражеским командирам не удавалось.
В этом бою я первый раз увидел, как из противотанкового ружья смогли подбить танк. Засевший на фланге опытный боец с крепкими нервами подпустил врага поближе и с расстояния всего сотни метров смог попасть в ведущее колесо. Немецкий мехвод быстро успел остановить машину, не давая ей развернуться, но нашему противотанкисту это было только на руку. Он выпустил несколько пуль прямо по бензобаку, и красивые всполохи огня сразу же накрыли вражескую машину.
Чтобы не расстраивать немцев, которым, скорее всего, и так недолго оставалось жить, комбат приказал оставить окопы. Раз уж вражеская артиллерия успела по ним пристреляться, то лучше отойти на запасные позиции. Следующая траншея располагалась в километре отсюда, уже перед самой линией железной дороги. Долго держаться там мы тоже не собирались. Главное дотянуть до вечера, чтобы можно было спокойно переправить всю технику на ту сторону насыпи. В узкий туннель, который под ней прорыт, можно протиснуть лишь маленькие сорокапятки. А ближайший переезд находился километрах в двух отсюда, и наверняка обстреливался.
До ночи мы дотянуть смогли. Захватив с боем опустевшую траншею, немцы тут же начали окапываться и явно не спешили наступать дальше. Я вполне разделял их желание не ввязываться в бой с превосходящим противником, каковым мы друг друга считали. Но, к сожалению, нашего мнения никто не спрашивал. Вместо того чтобы подождать до утра, ретивое немецкое командование решило ковать железо, пока оно горячо, и добить убегающих русских, то есть нас.
Но тут их ждал маленький сюрприз. До сих пор дивизионная артиллерия находилась в пяти-шести километрах от передовой, что позволяло ей эффективно обрабатывать вражеские позиции и в то же время находиться за пределами досягаемости полковой артиллерии немцев. Во время ночной суматохи, когда было неясно, где находится враг, и куда он сможет продвинуться, гаубичный дивизион, находящийся у нас за спиной, эвакуировать не успели. Но как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Тяжелые орудия изготовили для стрельбы прямой наводкой и тщательно замаскировали.
Хотя для расчетов, почти не защищенных маленьким орудийным щитом, это было очень опасно, но артиллеристы искренне радовались, что наконец-то своими глазами увидят результаты своей работы. Для чистоты эксперимента решили открыть огонь с максимальной прицельной дистанции. Нам надо было на практике выяснить эффективную дальность огня по бронированным целям и заодно попытаться отпугнуть фрицев. Отойти назад в самом начале атаки для них было безопаснее, чем втянуться в огневой мешок.
Первые же результаты нас порадовали. Снаряд, выпущенный 122-миллиметровой гаубицей, сбросил башню с ехавшей впереди «троечки». Корпус танка еще продолжал по инерции двигаться, а в дело уже вступили следующие орудия. Шедшей рядом с ней «четверке» немного повезло. Осколочно-фугасная граната, выпущенная ей прямо в лоб, пробить броню не смогла. Следующему снаряду лобовая броня панцера, усиленная дополнительной плитой, тоже оказалась не под силу. Но мощный удар вызвал детонацию боекомплекта, и танк вскрыло изнутри, как консервную банку. В общем, наш расчет оказался верным. Встретив серьезный отпор и еще не втянув в бой основные силы, немцы предпочли отойти.
Как только стемнело, все наши машины и орудия, остававшиеся по эту сторону насыпи, начали подтягиваться к переезду. У нас еще оставалось время, и в ожидании нашей очереди бывалые солдаты успели вздремнуть несколько часов. Затем мы тоже получили приказ оставить позиции. Часть пехотинцев налегке перебрались через насыпь, а остальные сопровождали повозки с имуществом. Немножко поплутав в темноте, наши разрозненные отряды снова встретились и заняли предназначенные для них траншеи. К нашему приходу все уже было готово. Тыловые службы даже растопили в блиндажах печки, что было весьма кстати, ведь ночи становились все холоднее.
Помимо стандартного набора оборонительных сооружений, здесь имелось еще и кое-что новенькое. В качестве сюрприза для фрицев была приготовлена ложная дорога через болото. Саперы выкопали колею и уложили в нее жерди и вязанки хвороста. Не поленились они и покатать по ним запасное колесо, одолженное у одной из полуторок, чтобы оставить вполне правдоподобные следы. В прямой видимости оттуда наши позиции не просматривались, и можно было надеяться, что сюда заедет какой-нибудь немецкий грузовик или даже целая колонна техники. На большую добычу рассчитывать, конечно, не приходилось, но смысл был в другом. Во-первых, столкнувшись один раз с таким коварством, немецкие саперы теперь тщательнее будут все проверять, и уже не только на предмет мин, но и на само наличие дороги. А во-вторых, они должны будут сообразить, что теперь мы возлагаем все надежды только на хитрости и уловки, а значит, серьезных укреплений у нас здесь больше не осталось.