Николай тогда, помнится, схватился за пистолеты, а Зоя с Толей встали в боевую стойку. Но Дарклинг просто подпер рукой подбородок и сказал:
Похоже, уже не в первый раз у Равки проблема, решить которую могу только я.
Справедливости ради стоило бы заметить, что Дарклинг эту проблему и создал, но если собирался им помочь, Николай не видел смысла в препирательствах. По крайней мере, он вывел их на дорогу к монастырю Санкт-Феликса, где, как полагал, можно было найти все ответы. А что, если нет? Даже Дарклинг, вечный всезнайка, не мог сказать, что делать в этом случае. И его это, похоже, ничуть не беспокоило.
Ты и в самом деле готов наблюдать за гибелью мира? спросил его Николай.
Тот просто пожал плечами.
Представь, если ты, конечно, на это способен, сколько времени я живу в этом мире. Ты никогда не задавался вопросом, что ждет в следующем?
«Задавался», подумал Николай. Даже писал, будучи студентом в Кеттердаме, крайне депрессивные стихи о смерти и неизвестности, некоторые из них в виде рифмованных двустиший, и все без исключения невероятно плохие.
Он снова оглянулся на Зою, топающую за ним, в низко надвинутой на уши шапке из чернобурки, с красным от холода носом. Зачем ему думать о другом мире, когда она в этом? За последние несколько недель он видел, как она проводила встречи, дипломатические приемы, нелегкие первые переговоры о мире с фьерданцами. Он был рядом, чтобы очаровать недовольных или помочь советом при необходимости, но Зоина служба в качестве генерала Второй армии заставила ее заранее ознакомиться со всеми тонкостями внешней и внутренней политики Равки. И пусть она никогда не питала особого интереса к сельскохозяйственным реформам, но тут ей на помощь могли бы прийти ее министры. Да и Николай, если бы она позволила.
Они не были женаты. И даже помолвлены. Он давно бы уже попросил ее руки, но хотел сначала поухаживать за ней. Может быть, построить для нее что-нибудь. Или изобрести какой-нибудь милый пустячок, неприменимый в военных целях. Музыкальную шкатулку или механического лиса, в качестве украшения для ее сада. Какая-то часть его была твердо уверена, что ее отношение к нему вот-вот изменится и всему этому придет конец. Он так долго мечтал о ней, что теперь казалась невозможной сама мысль о том, что он будет рядом с ней каждый день, что она будет засыпать в его объятиях каждую ночь. «Не невозможной, исправился он. Маловероятной».
Он обернулся, и ручеек камешков потек по склону из-под его сапог.
Поцелуй меня, Зоя, попросил он.
Зачем?
Мне нужно удостовериться, что ты настоящая и мы все выживем.
Зоя приподнялась на цыпочки и прижалась теплыми губами к его рту.
Я прямо здесь и чертовски замерзла, поэтому двигайся, пока я не столкнула тебя в пропасть.
Он счастливо вздохнул. Да, это она. Резкая и бодрящая, как крепкий алкоголь. Она была настоящей и принадлежала ему, по крайней мере пока.
Они оказались у монастыря внезапно. Только что протискивались между двух отвесных каменных стен, и вот уже смотрят на украшенные изысканной резьбой арки и колонны из серого камня, образующие фасад монастыря. На расположенных между ними фризах была изображена история появления первых святых стражей монахов, превратившихся в зверей, чтобы служить первому королю Равки, и не сумевших вернуться в человеческое тело. Юрий верил, что и Санкт-Феликс был среди этих монахов, а подробности истории его мученичества изменились с течением времени после многочисленных пересказов. Феликс прошел через обисбайю, обряд Тернового огня, чтобы изгнать из себя зверя. А как быть с тем, что Николаю в последнее время все меньше хотелось расставаться со своим демоном? Он ведь по-прежнему мог трудиться на благо своей страны. В этом ничего не изменилось.
Двери, в которую можно было бы постучать, не нашлось, был лишь длинный туннель, уходящий во тьму. Один из солнечных солдат осветил путь.
Пахнет чем-то сладким, заметила Женя, и мгновение спустя они поняли чем.
Перед ними раскинулась огромная, припорошенная снегом поляна под открытым небом. Окружавшие их каменные стены были усыпаны полукруглыми нишами, похожими на сотни голодных ртов, а в центре поляны росло самое высокое дерево из всех когда-либо виденных Николаем.
Его искривленный ствол по обхвату не уступал маяку в Ос Керво. Сеть мощных, толстых корней раскинулась от основания ствола, а высоко вверху сплелись в купол, почти накрывший поляну, его ветви, усеянные алыми цветами и шипами длиной в несколько ладоней.
Терновый лес. Но на этот раз он выглядел совсем по-другому.
Похоже на священный ясень Джеля, заметила Зоя.
Все истории берут где-то начало, раздался голос из скрытой тенями ниши. Перед ними возникла женщина, закутанная в алые шелка, с черными волосами, заплетенными в три косы, которые она перекинула через плечо. Она была шуханкой с глазами цвета молодой листвы и босыми, несмотря на снег, ногами. Все боги это один бог. Она повернулась к Зое. Nae brenye kerr, eld ren.
Зоя поклонилась.
Николай перевел взгляд с Зои на монахиню.
Прошу прощения?
Это каэльский, объяснил Дарклинг. Древний каэльский. Язык чему я весьма удивлен, известный Зое.