Какая-то она странная, эта рука. Слишком большая. Пальцы чересчур длинные. И между костяшек растут черные волоски.
где этот мальчик? ведь он это я? или нет? Не люблю, когда меня разыгрывают
Кожа вокруг запястья красная, как будто натертая
наручники, пристегнутые к перилам крыльца, а вокруг бушует буря
Теперь, когда я смог сесть, стало видно крышку стола. И на столе ничего нет.
Ни чашки с кофе, ни очков.
он не вернется.
Но все-таки он возвращается, хоть это и невозможно. Вон он, на опушке леса. Мой дед. Шагает в высокой траве, сражаясь с ветром, бьющим прямо в лицо. Его желтый дождевик мелькает ярким пятном на фоне пальм. Капюшон натянут чуть не до самого носа защищает глаза от жалящих струй дождя.
что он там делает? почему не вернется в дом?..
Он останавливается. Смотрит под ноги. Разглядывает что-то, чего я не вижу: трава слишком высокая.
Я поднимаю руку. Окликаю его по имени.
Он выпрямляется, и только теперь я понимаю: с ним что-то не так. Он слишком худой. И походка слишком ровная для старика, страдающего артритом.
потому что это не он.
Он бежит ко мне, в сторону дома. К входу на веранду, где рваная сетка полощется и хлопает ветру.
нет, не ветер ее порвал.
какое же чудовище это сделало?
жуткое, сгорбленное гниющая кожа, черные глаза, извивающиеся языки
Он открывает раздвижные двери и встает на пороге. И я понимаю, что успел вскочить на ноги, сам того не заметив.
Ты кто такой? спрашивает он негромко, но с напряжением в голосе.
И откидывает капюшон.
Передо мной мужчина средних лет. Подбородок острый и особенно бросается в глаза из-за рыжей, аккуратно подстриженной бороды. Глаза не разглядеть за темными очками.
Стоять на ногах и видеть перед собой другого человека это так странно, что я лишь краем сознания отмечаю другую странность: зачем ему солнечные очки в такую грозу?
Но я уже отвечаю ему, машинально:
Якоб.
И только услышав себя, осознаю, что имя прозвучало неправильно.
Я риелтор, произносит он, и я сразу понимаю: врет. Пришел закрыть окна от бури.
Поздновато, замечаю я.
Он переступает порог медленно, словно пытаясь не вспугнуть настороженного зверька. Створки раздвижных дверей с шипением сходятся у него за спиной. Он окидывает взглядом контур, выжженный на полу, и снова переводит на меня глаза, скрытые за очками.
Значит, это ты, говорит он, и я невольно цепляюсь за край карточного стола, а человек подходит все ближе, стуча тяжелыми черными ботинками. Джейкоб Портман.
Мое имя. Правильное, настоящее имя. Что-то выныривает с бульканьем из канавы, из темноты
жуткая пасть, раскрывшаяся среди клубящихся туч, громовым голосом произносит мое имя
девушка с черными как смоль волосами такая красивая рядом со мной, и я слышу ее крик
Думаю, ты знал одного моего приятеля, говорит человек в темных очках. Улыбка его сочится ядом. Он часто менял имена, но ты его знал как доктора Голана.
жуткая пасть в облаках
женщина, корчащаяся в траве
Образы врываются в мой разум резко, без предупреждения. С трудом волоча ноги, отступаю, пока не чувствую, что уперся лопатками в стеклянную дверь. Человек в темных очках продолжает надвигаться и что-то достает из кармана. Какую-то черную коробочку с металлическими зубцами.
Повернись спиной, приказывает он.
Внезапно я понимаю, что все очень серьезно и надо защищаться. Я притворяюсь послушным и поднимаю руки, как будто показывая, что сдаюсь. Но как только он подходит достаточно близко, я с силой обрушиваю кулаки на его лицо.
Повернись спиной, приказывает он.
Внезапно я понимаю, что все очень серьезно и надо защищаться. Я притворяюсь послушным и поднимаю руки, как будто показывая, что сдаюсь. Но как только он подходит достаточно близко, я с силой обрушиваю кулаки на его лицо.
Человек кричит. Темные очки отлетают в сторону, и я вижу его глаза совершенно белые, как пара сваренных вкрутую яиц. Глаза убийцы. Я слышу громкий треск, и между зубцами черной коробочки, которую он держит в руке, проскакивает голубая искра.
Он бросается на меня.
Разряд тазера жалит меня сквозь рубашку и отбрасывает назад. Я влетаю спиной в стеклянную дверь. Почему-то она не разбивается.
Белоглазый уже сидит на мне верхом. Тазер посвистывает, перезаряжаясь для нового удара. Я пытаюсь сбросить с себя этого ужасного человека, но я сам еще не перезарядился до конца. Я все еще слишком слаб. Плечо и голова разрываются от боли.
Внезапно он дергается всем телом, испускает вопль и обмякает, а я чувствую, как по моей шее течет что-то теплое.
Это кровь. (Что, моя?)
Белоглазый хватается за что-то и начинает заваливаться набок. У этой штуки бронзовая рукоять, и она сантиметров на пятнадцать торчит из его шеи.
Позади него возникает странное темное пятно, живая тень. Она выбрасывает руку, хватает тяжелую дедушкину пепельницу и бьет белоглазого по голове. Тот испускает стон и падает. Из тени выступает девушка.
У девушки (я знал ее в Прошлом!) длинные черные волосы, спутанные и мокрые от дождя. Длинный черный плащ, весь в грязи. И бездонные черные глаза, расширенные от ужаса. Она всматривается мне в лицо, и в ее глазах вспыхивает узнавание.
Еще не все фрагменты мозаики встали на место, мысли по-прежнему мечутся между явью и бредом, но я понимаю, что происходит чудо. Чудо, что мы живы. Чудо, что мы здесь, а не в том, другом месте.