Эй, вы, крикнул мальчишка, ко мне!
Стражники, шлепая по грязи и лужам, подбежали. Это были немолодые уже мужики, прожившие жизнь с копьем в руке и со шлемом на голове. Усатые, худощавые, но крепкие.
А почему вы без щитов? спросил солдат. Где ваши щиты?
Те молча уставились на коннетабля, который тоже молчал.
Ладно, значит, оба встанете вторым рядом. Первыми встанем мы с коннетаблем. Ты за мной, а ты за коннетаблем. Сразу выставите копья вперед, только не суй мне его под мышку, возьми чуть правее, будешь сторожить меня справа, а ты коннетабля слева. Из-за нас не вылезать. Нам не мешайте и колите при первой возможности. Если у них щиты, колите в ляжки и пах, про голову забудьте. И смотрите по сторонам, среди них должен быть лучник, да, должен быть хоть один.
Солдаты опять косились на коннетабля, но тот молчал.
Все ясно?
Ясно, господин рыцарь, ответил один из бойцов.
И не вздумайте бежать, увижу, кто побежит, сам убью.
Значит, драка будет? спросил один из стражников.
Я постараюсь этого избежать. Нам нужно забрать у них баб.
Значит, будет драка, произнес второй.
Думаешь?
А кто ж по пьяни баб отдаст?
Посмотрим. Читайте молитву, кто знает, и пошли. Коннетабль, а сколько вы сможете собрать людей, если мы заберем у них женщин?
В замке сержант и два человека, но барон их брать не позволил. Шестеро на заставах охраняют дороги.
Солдат остановился, коннетабль и его люди остановились тоже.
Что с вами, коннетабль? Волнуетесь?
Ну, я не то чтобы нет, я готов сразиться.
Это ваше первое дело?
Ну, я пока что только конокрадов ловил, дезертиров отгонял, дебоширов из трактира в подвал сажал. А вот так чтобы вот с такими ну, это первый раз у меня.
Да не волнуйтесь вы, я думаю, сегодняшний день мы переживем.
Да?
Да. Вежливо попросим вернуть баб. Вернут мы уйдем. Не вернут мы тоже уйдем. Пойдем собирать людей. И чем больше соберем, тем меньше у них будет охоты с нами драться. Ясно?
Ясно, сказал коннетабль.
Ясно, отозвался один из его людей.
Тогда с Богом, произнес Ярослав Волков и толкнул дверь в харчевню.
Там было на удивление светло и тепло, в очаге горели дрова, а абсолютно голая простоволосая женщина большой деревянной ложкой перемешивала что-то в большом котле на огне.
Ой, сказала она и присела на корточки, чтобы скрыть наготу.
Солдат осмотрелся: вторая голая женщина лежала на полу между лавкой и столом. Над ней, за столом, поставив свои босые ноги прямо на женщину, сидел длинноволосый дезертир. Еще один дезертир лежал на лавке у стены, а двое других уже стояли посреди харчевни.
Один здоровенный детина также был бос, и кроме штанов на нем был дубленый тулуп, обшитый синим атласом, вещь дорогая, но хозяину явно не по размеру, едва бы застегнулась. Детина, словно хворостиной, поигрывал вполне себе увесистой секирой. На втором была тоже дорогая, двойной кожи подкольчужная рубаха, добрые сапоги, и он сжимал копье. На его левой руке у мизинца и безымянного пальца не хватало фаланг. У того, что сидел за столом, через всю левую часть лица шел шрам, а у здоровяка не было половины левого уха. Тот, что лежал на лавке, встал, потянулся, взял не спеша копье и тоже вышел на середину
«Да, подумал солдат, народец резаный-рубленый, как бы коннетабль и его люди не сбежали, глядя на них». И произнес:
Здравы будьте, братья-солдаты.
И тебе, брат-солдат, здравым быть, ответил тот, что был в кожаной рубахе, с заметным южным акцентом.
Вдоволь ли у вас хлеба, братья-солдаты? спросил Волков.
Горек хлеб солдатский, заговорил тот, что встал с лавки, у него была рассечена верхняя губа и не было зуба, он пришепетывал. Из крови и грязи хлеб солдатский, и его у нас вдоволь.
Он тоже говорил с акцентом. У солдата сомнений не было это ламбрийские наемники.
На этом церемониальная часть была закончена, и тот, что был в кожаной рубахе, спросил:
А что это вы так долго под дождем стояли? Стеснялись зайти, а, брат-солдат?
Не хотели вас тревожить, брат-солдат.
А что за люди с тобой, брат-солдат? В каждом слове ламбрийца помимо акцента слышалась едкая насмешка. Один, кажется, балаганный арлекин, и два церковных попрошайки. Зачем ты их сюда привел?
Сидевший за столом лохмач весело заржал, двое других ламбрийцев тоже засмеялись.
Нет, брат-солдат, это люди барона, ответил Волков. Он окончательно убедился, что шансов победить этих людей в бою у них не было. Несмотря на то что они без доспехов и чуть пьяны, дезертиры зарежут всех за минуту.
«Сначала коннетабля, который стоит, разинув рот и выпучив глаза, он и мечом взмахнуть не успеет. Затем один займется мной, а остальные быстренько зарежут двоих деревенских вояк, а потом все Мне конец, думал Волков, надо отсюда убираться».
Подтверждая его мысли, щербатый зашел справа, с той стороны, где нет щита, и встал в трех шагах.
А-а, так это люди барона, произнес ламбриец в кожаной рубахе. Что-то мало у барона людишек.
Так это не все, ответил Волков.
Ах, не все? А ты, брат-солдат, случайно не коннетабль?
Нет, коннетабль он, кивнул Волков на мальчишку. Знаете, братья-солдаты, мы, пожалуй, пойдем.
Куда же вы? засмеялся ламбриец в коже.
А как же бабы? Мы же хотели забрать у них баб, произнес коннетабль.