Чума, война, дезертиры лихо, объяснил Ёган.
Болван ты, Ёган. Что еще за лихо? Чума у вас закончилась еще зимой, дезертиров я видел четверых, что они тут делали? Добрые воины, такие везде нужны. Таким хорошие деньги платят, а они тут прохлаждались. Война так вообще вас не коснулась, и монастырь у вас не разграблен, и замков не пожгли, и в деревнях люд есть. Какое еще лихо? Порядка у вас нет.
Это да, порядка у нас нет. Так я же говорю, барон-то пьет, а граф молод еще. Раньше хоть коннетабль следил, а теперь-то кто?
Да найдет кого-нибудь.
День шел под гору, когда они вернулись в Рютте. Харчевня была набита людьми, не то бродягами, не то нищими.
Что это они, здесь ночевать будут?
Ага, поденщики. В монастыре вроде как стройка собирается, так сюда люд со всей округи попер. За любую деньгу работать готов.
Эй, вы, рявкнул солдат, обращаясь к троим поденщикам, собиравшим резать старого козла прямо в харчевне, вы что делаете?
Еду готовим, ответил один из них.
А ну, пошли на улицу.
Нам хозяин дозволил, робко заметил другой.
Вон, я сказал! заорал Волков.
Люди увели козла, а остальные в трактире притихли.
Ёган, умыться и обед. Не забудь потом коней почистить.
Все сделаю, пообещал слуга.
Солдат остановился в нерешительности. Все столы в харчевне были заняты, Ёган заметил это.
А ну-ка, он подошел к одному из столов, господа хорошие, переселяйтесь отсюда.
Куда ж мы пойдем? спросили люди.
Поищите, поищите, не особо церемонился с ними Ёган, выталкивая их. И кружки свои заберите.
Да куда ж нам, на пол, что ли? возмутился один.
Иди-иди, не доводи до греха моего господина.
Наконец стол был освобожден, и Волков уселся на лавку.
И позови мне трактирщика, сказал он.
Всё ли вам нравится у нас, господин? спросил трактирщик, кланяясь и елейно улыбаясь.
Всё.
Мы вам так благодарны, не иначе как Господь послал вас, мы молимся о вашем выздоровлении.
Молитесь? Это хорошо Вот если б ты еще не брал с меня за постой
Так мы можем договориться, замялся трактирщик, сколько дней вы хотите у нас пожить? А харчи считать будем? А простыня вам все время будет нужна? А дровишки считаем? Ведь воду вам каждый день греем Все ж денег стоит.
Не врал бы ты никаких денег тебе это не стоит. Хворост тебе работник твой собирает. На простыне я только одну ночь поспал, да и стирать ее ты дочь бесплатно заставишь Ладно, я не про это.
А про что? спросил трактирщик.
Арбалет где?
Какой арбалет? спросил трактирщик немного наигранно.
По этой наигранности солдат заподозрил, что плут знает про арбалет:
Тот арбалет, из которого мне ногу прострелили.
Не могу знать Не могу знать, все, что в трактире было, мы все в вашу комнату сложили. Все вещи этих отродий в вашей комнате, и деньги все, и сапоги со всех сняли.
Теперь солдат был уверен, что он врет.
Знаешь что, сказал Волков, я, пожалуй, дам двадцать крейцеров тому, кто видел арбалет. Я думаю, что кто-нибудь да видел его, и не дай бог, если он окажется у тебя. Я поеду к твоему барону, скажу, что ты вор, и попрошу тебя повесить.
Волков говорил специально громко, и все находившиеся в харчевне внимательно слушали его.
А если барон не даст согласия, то я поеду к графу. Ну что, объявлять мне награду в двадцать крейцеров?
Зачем же, господин, деньги тратить? поморщился трактирщик. Я сам поищу, у людей поспрашиваю.
Поспрашивай, поспрашивай, я думаю, что обязательно найдешь.
Ёган помог солдату снять кольчугу, и тот немного подремал, сидя за столом, пока готовилась еда.
Статная Брунхильда принесла сковороду жаренных с салом бобов, большой кусок ливерной колбасы, кувшин пива, свежий хлеб и лук. Налила пиво в кружку. Волков сделал глоток и поморщился.
Ну и дрянь, сказал он. Вы из чего его делаете?
Все пьют, не жалуются, нагло заявила девица, с вызовом глядя на солдата, а вы прям как барыня.
Я тебя уже предупреждал, чтобы ты не сравнивала меня с бабами.
А то что? Саблей своей меня рубанете? еще более нагло поинтересовалась Хильда. Я прям боюсь.
Вот видно, что не зря тебе дезертиры фингалов понаставили язык как помело.
Девка зло, как кошка, фыркнула и гордо ушла.
Эх, какая восхитился Ёган. Аж жаром от нее пышет.
Волков усмехнулся и стал есть. Ёгана он за стол не пригласил, но половину еды ему оставил.
Удивительно приятно проснуться и осознать, что у тебя ничего не болит. Такое с ним бывало в детстве, а после того как в одном из первых сражений его сбил рейтар на огромном коне, больше не повторялось. Он помнил это до сих пор. Рейтаров было совсем немного, лучников в три раза больше, но кавалеристы разбили их в пух и прах. Это был последний раз, когда он видел лучников в открытом поле. В осадах они были еще нужны, а в чистом поле уже тогда их век закончился.
В то ясное теплое утро он получил повреждение, когда рейтар в сверкающих латах на огромном рыжем коне врезался в него с хрустом и грохотом и поскакал дальше, разбрасывая других лучников и даже не заметив столкновения. С тех пор плечо и предплечье не давали ему спать на левом боку. Это было давно, позже добавились последствия других ранений боль от них то затихала, то возобновлялась.
Одной из последних, недавних, зимой, была рана в голень. Почти в стопу. Из-за нее он хромал. Но сегодня утром ни она, ни плечо не беспокоили солдата. Он лежал в теплой кровати, на простыне со следами от клопов, но даже эти насекомые не смогли разбудить его ночью, потому что у него ничего не болело и он прекрасно спал. Вдалеке ударил колокол. Внизу, в харчевне, кто-то ронял посуду со звоном, ругался.