Примечания должны быть краткими и касаться только наиболее существенных моментов перевода.
Срок представления примечаний не позднее 25-го мая с/г.
РУКОВОДИТЕЛЬ РЕДСЕКТОРА /А. Тихонов/
Секретарь /Ческис/[151]
Кузмин откликнулся достаточно скоро, 10 мая. Обращаясь к Л.А. Ческис, он писал:
Относительно «Лира» я вот что имею сказать: 1) что у меня нет на руках перевода «Лира» после Шпетовской редакции, так что я даже не совсем себе представляю, что представляет из себя этот перевод. Он мне, конечно, необходим.
2) Я никак не могу взять на себя инициативу отмечать места наименее удачные и наиболее отклоняющиеся от подлинника; по моему скромному мнению, неудачных мест нет, а по моему твердому убеждению, отклонения от текста (исключая каламбуров и ребусообразных песенок шута) нет и быть не могло. Пускай эти места отмечает редактор, и я с удовольствием принесу свои извинения и объяснения.
3) Свои принципы перевода я охотно изложу, хотя не думаю, чтоб они резко отличались от принципов других переводчиков.
4) Перевод вполне согласован с Кэмбриджским изданием, как это обусловлено и в договоре. Когда я получу от редактора окончательный текст перевода с отметками мест, требующих объяснений, я не задержу[152].
Каким-то образом (Шпет к тому времени уже был арестован) Кузмин добыл текст перевода и сообщал об этом той же Ческис 28 мая: «Относительно Лира на двух языках я сообщал через Вас свои соображения. Если издательство мой план устраивает, то числа 67 Июня я мог бы выслать статейку и примечания. Текст перевода у меня есть»[153].
Согласие было получено практически тотчас же:
Уважаемый Михаил Алексеевич!
Ваше предложение относительно комментирования «Лира» для издания на двух языках нас вполне устраивает, только убедительно просим проделать эту работу в наиболее краткий срок, т.к. книга должна пойти в производство в июне.
Быть может, Вы найдете нужным для этого ответственного издания еще раз проверить текст, но при условии, что это не задержит издания. Текст нам нужен одновременно с комментарием. Нам хотелось бы также знать, когда Вы можете сдать «Виндзорских кумушек», т.к. II том должен быть сдан в конце августа.
Руков<одитель> Редсектора (А. Тихонов)[154].
Сразу вслед за этим, однако, последовала оживленная переписка: издательство, по какой-то причине оказавшись без денег, никак не могло уплатить Кузмину причитавшийся ему гонорар. Сохранились два его письма от конца июня, в которых он настаивает на выполнении издательством обещаний и успокаивается, только получив написанное 7 июля письмо от А.Н. Тихонова, которое, видимо, возымело действие, и денежный вопрос каким-то образом (каким именно мы не знаем) оказался решенным. Эти два письма опубликованы в предшествующем разделе данного тома, поэтому здесь только отметим, что они дают основания для датировки важного текста Кузмина, печатаемого ниже. 22 июня он говорит: «Нужно было писать к Лиру»[155], а 28 июня как бы между делом спрашивает: «Как статейка к Лиру пригодилась?»[156]. Стало быть, работа над «статейкой» была закончена именно в интервале между этими двумя числами. Легко было бы подумать, что речь идет об опубликованной краткой преамбуле к двуязычному изданию «Трагедии о короле Лире»[157]. Однако сохранившаяся рукопись показывает, что на самом деле статейка была приблизительно в три раза больше по объему, значительно аргументированнее и явно обращалась к весьма квалифицированному читателю. К сожалению, один лист из этого текста не сохранился и имеющимися в нашем распоряжении рукописями не восстанавливается. Вероятность его обнаружить чрезвычайно мала, поскольку предисловие писалось, видимо, сразу набело и было послано в издательство без перепечатки. Однако, как нам кажется, даже в таком виде оно являет собой немалую ценность. Вот его текст:
Особенности нового перевода Шекспира в большей своей части обусловлены и предопределены самими обстоятельствами, которые вызвали потребность в этих новых переводах. Тут сознательное предложение на ясно выраженное требование.
Почему нас не удовлетворяют и никак не могут удовлетворить старые переводы Шекспира? потому ли, что они не точны, тяжело звучат, не художественны? Нет. Они достаточно точны, звучат гладко (даже иногда слишком гладко) и представляют зачастую незаурядное художественное явление. Почему же теперь ими невозможно пользоваться, даже подвергнув их техническим исправлениям? Потому что с изменением взгляда на творчество Шекспира изменились и требования, предъявляемые к передаче его словесного матерьяла. Требования эти относятся и к переводчикам, и к актерам, и к режиссерам. С тех пор как из-под идеалистических покровов XIX века, наброшенных на драматургию Шекспира, выступает реальный, живой и конкретный человек Елизаветинской эпохи, потребовались совсем другие слова и выражения вместо идеалистически-отвлеченных, обезвреженных, интеллигентски-рассудительных речений, которыми передавали, с их точки зрения совершенно правильно, Шекспира прежние переводчики, как бы боявшиеся живыми или «подлыми» словами оскорбить величие классика. Паралич как следствие пиэтета.