Одним из неожиданных последствий работы людей и после достижения пенсионного возраста стало растущее нежелание правительств европейских стран и США брать на себя полную ответственность за благосостояние людей, перешедших определенный возрастной рубеж. Разговоры о дискреционных расходах и слоган «седина хит сезона» приводят политиков к выводу, что пожилые люди могут обойтись без государственного обеспечения. Например, финансовые трудности правительств, идеология самообеспечения и дискреционная покупательная способность большой части пожилого населения укрепляет уверенность некоторых кругов в том, что государственные пенсии не могут и не должны быть единственным источником поддержания человека. Многие политики теперь полагают, что нынешние пожилые люди должны в гораздо большей мере отвечать за свою судьбу, чем в прошлые десятилетия, например получать дополнительные доходы от сдачи в аренду своих домов или работы с Uber (о последней перспективе мы поговорим в главе 7). По мере роста в мире группы людей старше 60 можно ожидать ожесточенных дебатов по указанным проблемам, особенно в свете того, что младшее поколение налогоплательщиков миллениалы и поколение Z начинают набирать политический вес.
Миллениалы тоже когда-нибудь состарятся
К 2040 г. начнется выход на пенсию сегодняшних миллениалов, которых изначально окрестили поколением Y. Часто их определяют как группу людей, родившихся в период между 1980 и 2000 гг. (некоторые источники указывают более короткий интервал: начало 1980-х конец 1990-х гг.). Это не просто возрастная группа, ведь входящие в нее люди родились в период, когда информационные и коммуникационные технологии переживали качественный скачок, который изменил весь мир. Впрочем, далеко не всех миллениалов можно назвать «коренными жителями цифрового мира»: только вторая половина этого поколения родилась в эпоху сетевых и цифровых технологий в привычном для нас понимании. Можно даже сказать, что миллениалы не появились на свет, а были воспитаны в цифровую эпоху.
Не многим миллениалам довелось приобретать CD, а тем более кассеты, проявлять фотопленку, исправлять опечатки корректирующей лентой, спрашивать дорогу, смотреть аналоговое телевидение, отправлять факсы или звонить по дисковым телефонам. Они с трудом могут представить себе жизнь до 4G, не говоря уже об 1G. Друзья детства у них появлялись без привязки к географическим границам, а близкие отношения завязывались через социальные сети и приложения для знакомств. Мир 2030 г. и после будет частично определяться настроениями и поведением миллениалов, поэтому нам важно понимать это ключевое поколение, чтобы представить, как все будет выглядеть через 10 лет.
Некоторые из первых исследований, посвященных миллениалам, были провокационными и наделали много шума. Так, книга Джин Твендж 2006 г. «Поколение селфи: Кто такие миллениалы и как найти с ними общий язык»[2] характеризовала миллениалов как самое эгоцентричное поколение и обвиняла в этом родителей. «Мы подкладываем нашим детям свинью, когда заставляем их думать, что поскольку они для нас (их родителей) особенные, то и весь мир крутится вокруг них, пишет Твендж. Лучшее, что мы можем предложить им, не нарциссизм и даже не чувство собственного достоинства, а нашу любовь и поддержку в совокупности с идеей, что для достижения успеха важнее усердная работа, а не только вера в себя». Другие критики выделяли различные черты миллениалов, в том числе их желание быть полезными обществу, страсть к новым впечатлениям и выбору работы, которая соответствует их увлечениям, а не просто обеспечивает финансовую стабильность. Хотя исследование 2016 г. показало, что миллениалы набирают больше баллов в анкете для оценки степени нарциссизма, чем их родители, такое сравнение не особенно справедливо, особенно в свете того, что представления каждого человека о жизни меняются с возрастом.
Более того, демографы и историки Уильям Штраус и Нил Хоу, которые успешно работали в качестве консультантов с компаниями, правительственными структурами и университетами после опубликования первого аналитического труда о миллениалах, отмечают, что это поколение демонстрирует не меньшую эмпатию, чем молчаливое поколение. Штраус и Хоу описывают американских миллениалов как самодостаточных, основательных, командно-ориентированных, консервативных, стрессоустойчивых и целеустремленных людей. Другие исследователи, в том числе Дэвид Бурштейн, полагают, что миллениалами движет своеобразный «прагматический идеализм» желание использовать практические средства для усовершенствования окружающего мира без перекоса в сторону радикальных или революционных подходов к социальным преобразованиям. Это, возможно, дает нам понимание, почему движение «Захвати Уолл-стрит» было сравнительно немасштабным и быстротечным.
Проблема таких описаний миллениалов как лестных, так и негативных заключается, по словам журналиста Эрика Гувера, в том, что они, по всей видимости, в первую очередь применимы к «обеспеченным подросткам [и молодым совершеннолетним людям] европеоидной расы, выросшим в фешенебельных пригородах, которые добиваются отличных результатов». Эта молодежь «очень стремится попасть в суперэлитные вузы и умеет с легкостью заниматься несколькими делами одновременно под ободряющим взглядом своих чрезмерно опекающих родителей». Миллениалы с менее привилегированным социально-экономическим происхождением придерживаются принципиально других взглядов и моделей поведения. В целом американские «миллениалы первое поколение, у которого шансы быть более финансово успешными по сравнению со своими родителями, составляют лишь 50 % на 50 %», по словам Джиа Толентино из The New Yorker. Их будущее благосостояние не гарантировано в условиях все более конкурентной глобальной экономики. Попытка потешить их эго, которую предпринимают многие маркетологи, может лишь усугубить и без того сложные экономические перспективы этих людей.