В это время Сологуб закончил пьесу по мотивам «Мелкого беса»[486], предназначая ее для московского театра К. Н. Незлобина, однако Соколову и киевскому театру удалось перехватить пьесу и быстро поставить. В итоге премьера состоялась 7 ноября 1909, Рындина играла Дарью Рутилову. Особенного успеха спектакль не имел, но зато внес серьезные изменения в судьбу Рындиной: из второстепенной актрисы киевского театра она вскорости стала исполнительницей той же роли Дарьи Рутиловой в спектакле театра К. Н. Незлобина, очень заметного в московской театральной жизни. Вероятно, именно этот момент следует считать началом ее блестящей карьеры сперва театральной, а затем и кинематографической актрисы, которая была прервана только событиями революции и Гражданской войны.
В начале 1910-х театральные новости занимают в публикуемых письмах едва ли не более значительное место, чем литературные. Это связано, конечно, еще и с тем, что Соколов становится театральным критиком, причем очень активным. Московский журнал «Рампа и жизнь» постоянно печатает его статьи, в основном посвященные театру Незлобина, но нередко и Сологубу.
Казалось бы, после этого Соколов должен был бы еще почтительнее относиться к Сологубу, однако вышло совсем не так. У нас нет точных свидетельств, но похоже, что причиной тому стала довольно успешная деятельность Соколова в железнодорожных делах на высоких постах, явно приносившая и серьезные деньги. Окончательно закрепить их новые отношения (не случайно на рубеже 19091910 они переходят на «ты») помог оглушительный успех «Громокипящего кубка» Игоря-Северянина с предисловием Сологуба. Первый тираж вышел в Великом Посту 1913 года, а уже в 1915 был последний, седьмой[487]. Как бы ни относиться к творчеству поэта, введенного Соколовым и Сологубом в литературу, очевидно, что получился триумф, которым «Гриф» смог воспользоваться лишь отчасти из-за начавшейся войны и ухода своего основателя на фронт. И даже ссора Рындиной с Анастасией Чеботаревской, причиной которой, по словам самой Рындиной, послужило «их охлаждение, их недоверье и их глубокое убеждение в моей бездарности»[488], к чему добавился ее роман с Северяниным, не привела к окончательному разрыву, что случалось у Сологубов в других случаях достаточно часто.
Финальным аккордом переписки являются письма Соколова с фронта и из плена. События Мировой войны стали важными для многих и многих русских писателей. Сологуб по возрасту призыву уже давно не подлежал, корреспондентом на позиции он также не поехал, но проблемы, связанные с войной, стали частыми темами его публицистики и художественного творчества. И первая была едва ли не более существенна и интересна для русской литературы. Если рассказы и стихи военного времени вызывали в критике преимущественно скептическую реакцию, доходившую до издевательств[489], то публицистика его явно выделялась, вокруг нее шла полемика, и исследователи наших дней относятся к ней всерьез[490]. В отличие от военной продукции Сологуба книга Соколова «С железом в руках, с крестом в сердце: Записки офицера» (Пг., 1915) резонанса не вызвала, однако, как кажется, заслуживает внимания, поскольку являет собою редкий образец литературы, существующей синхронно с войной, написанной профессиональным литератором, не лишенным наблюдательности, владеющим словом, и в то же время передающим непосредственные впечатления фронта. В этом своем качестве она, пожалуй, может быть поставлена в один ряд с «Письмами прапорщика-артиллериста» Ф. Степуна и «Записками кавалериста» Н. Гумилева.
В начале 1910-х театральные новости занимают в публикуемых письмах едва ли не более значительное место, чем литературные. Это связано, конечно, еще и с тем, что Соколов становится театральным критиком, причем очень активным. Московский журнал «Рампа и жизнь» постоянно печатает его статьи, в основном посвященные театру Незлобина, но нередко и Сологубу.
Казалось бы, после этого Соколов должен был бы еще почтительнее относиться к Сологубу, однако вышло совсем не так. У нас нет точных свидетельств, но похоже, что причиной тому стала довольно успешная деятельность Соколова в железнодорожных делах на высоких постах, явно приносившая и серьезные деньги. Окончательно закрепить их новые отношения (не случайно на рубеже 19091910 они переходят на «ты») помог оглушительный успех «Громокипящего кубка» Игоря-Северянина с предисловием Сологуба. Первый тираж вышел в Великом Посту 1913 года, а уже в 1915 был последний, седьмой[487]. Как бы ни относиться к творчеству поэта, введенного Соколовым и Сологубом в литературу, очевидно, что получился триумф, которым «Гриф» смог воспользоваться лишь отчасти из-за начавшейся войны и ухода своего основателя на фронт. И даже ссора Рындиной с Анастасией Чеботаревской, причиной которой, по словам самой Рындиной, послужило «их охлаждение, их недоверье и их глубокое убеждение в моей бездарности»[488], к чему добавился ее роман с Северяниным, не привела к окончательному разрыву, что случалось у Сологубов в других случаях достаточно часто.