Хочется заверить Алтана, что он не должен так поступать, что моя жизнь ничего не стоит. Хочу крикнуть: «Вернись! Поверни назад!»
Но слова застревают у меня в горле, и я убегаю, словно трус.
Глава 31
АЛТАН
С первыми лучами солнца мы возвращаемся в город. В воздухе витает запах горелого дерева и дыма, а улицы пусты. В нежном утреннем свете столько разрушений выглядит странно. Двери и окна торговых лавок остаются закрытыми, а горожане слишком напуганы, чтобы рискнуть выйти. Я понятия не имею, ушли священники или еще вернутся.
В данный момент это не имеет значения.
Таверна разрушена, а уцелевшая часть фасада обуглена. Остов здания напоминает скелет лачуги. Повсюду груды раскрошенного камня и обломков дерева вперемешку с землей. Среди валяющихся на земле тел нет ни одного знакомого лица. В моей душе вспыхивает надежда, манящая, будто мираж.
Рядом со мной раздается вздох.
Ан указывает пальцем, и я, проследив взглядом, замечаю среди темно-серых обломков клочок зеленой ткани.
Отчаянно карабкаясь, я пробираюсь сквозь завалы, отодвигая в сторону разбитые глиняные горшки и миски, каркас некогда целой кровати, одноногий стул
Я не готов к боли, вонзившейся сейчас мне в живот.
Мое сердце хочет верить, что с Шифу все в порядке, но рассудок понимает обратное. Я не вижу раны, и от этого становится бесконечно хуже. Его лицо безжизненно, губы обескровлены, а взгляд приоткрытых глаз устремляется на меня. Шифу берет меня за руку.
Я до глубины души поражаюсь тому, насколько слаба его хватка.
Мне очень жаль, мой мальчик, прерывисто шепчет он. Я отрицательно качаю головой, будучи не в состоянии ни говорить, ни даже дышать. Ты должен найти способ жить обрести покой. Шифу с трудом сглатывает. Я знаю, что так и будет.
Я открываю рот, но понимаю, что нужно сказать слишком много. И слишком мало одновременно.
Рукопожатие наставника на мгновение усиливается.
А потом становится уже слишком поздно, и я ничего больше не чувствую.
Мне было шесть лет, когда я впервые встретил Сунь Тай Му.
Я пробрался в тронный зал и надежно спрятался среди стропил. Ежедневные встречи отца с бесконечным потоком министров нисколько меня не интересовали, поскольку я не понимал их разговоров о политике.
Я просто-напросто прятался от сестры.
Мы играли в прятки, но по своим правилам. Чтобы было интереснее, скрываться надлежало в северном крыле, где находились покои императора, а не в восточном, где жили мы сами. Более того, сестра решила, что проигравший должен отдать свое самое ценное имущество.
Из живности.
Несколько месяцев назад монахи подарили нам пару щенков пекинеса. Этих умных маленьких существ традиционно преподносят в качестве домашних животных только принцам, но моя сестра была не из тех, кому можно отказать. Зная, насколько я дорожу своим щенком, она поставила на кон своего собственного, не дав никаких пояснений касательно того, какой будет судьба питомца проигравшего. Но даже своим юным умишком я понимал, какими могут быть негласные последствия проигрыша.
Осознавал я и то, как работает мозг моей сестры-близнеца.
Старик, одетый в бледно-зеленое ханьфу, разговаривал с отцом. Его седые волосы были собраны в пучок и скреплены палочкой из слоновой кости. Он стоял, расправив плечи, и казался очень высоким. Мне он был незнаком, а с отцом беседовал, как со старинным другом. Говорили они тихо, поэтому я не разобрал ни слова. Однако даже с высоты стропил я чувствовал отцовскую любовь к этому человеку.
В середине разговора старик поднял взгляд. Всего на мгновение, но я сразу понял, что разоблачен. Я не осмеливался пошевелиться, боясь насторожить отца, ведь нам не дозволялось находиться в тронном зале, когда у него были гости. Моя сестра все же ворвалась внутрь, устав много часов подряд искать меня. Отец тут же поднялся с трона, чтобы отослать ее, но старика, казалось, это происшествие позабавило. Наконец няня увела сестру, а старик снова посмотрел на меня и подмигнул.
В середине разговора старик поднял взгляд. Всего на мгновение, но я сразу понял, что разоблачен. Я не осмеливался пошевелиться, боясь насторожить отца, ведь нам не дозволялось находиться в тронном зале, когда у него были гости. Моя сестра все же ворвалась внутрь, устав много часов подряд искать меня. Отец тут же поднялся с трона, чтобы отослать ее, но старика, казалось, это происшествие позабавило. Наконец няня увела сестру, а старик снова посмотрел на меня и подмигнул.
Когда тронный зал опустел, я спустился вниз. И пусть выиграл в прятки, но не стал отнимать у сестры ее пекинеса. Отказался от наказания, которое она уготовила моему собственному щенку, если бы выиграла. Мы шумно поссорились в саду. Она назвала меня слабым. Сказала, что это урок, который я должен усвоить. Что принадлежность к королевской семье означает понять: выжить можно исключительно благодаря постоянной демонстрации силы.
Потом старик нашел меня сидящим у пруда с карпами кои и держащим кинжал, который мне дала сестра. Он все слышал.
Ты не должен отнимать жизни только потому, что это в твоих силах, сказал он, забирая у меня кинжал. Прощение это не слабость. Оно требует больше сил, чем ты думаешь, мой мальчик. Хоть ты не в состоянии изменить прошлое, каждым своим поступком способен преобразовать будущее.