Императрица ободряюще кивает мне. Я иду с высоко поднятой головой, стараясь не упасть лицом вниз в своих невозможных туфлях.
Жалеете о принятом решении? чуть слышно бормочет Тай Шунь. Ему явно не по себе. Я определенно да.
Вовсе нет, мы произвели на всех неизгладимое впечатление, беззаботно отвечаю я, игнорируя учащенное сердцебиение.
Он немного расслабляется.
Тогда все в порядке. Следите за тем, чтобы моя чарка всегда была полна.
Мы шагаем по дорожке, образованной расступившейся перед нами пестрой толпой. Меня так и подмывает помахать рукой, хотя бы для того, чтобы увидеть выражение лиц присутствующих. Однако не стоит испытывать судьбу, да и отец где-то здесь. Желудок скручивается в еще более тугой узел. Расстроится ли он из-за того, что я явилась с Тай Шунем и тем самым прилюдно заклеймила себя?
Особенно учитывая, что он велел мне не высовываться, пока учусь контролировать свою магию.
Для сожалений уже слишком поздно. Я молча вздыхаю и следую дальше.
Раздается удар гонга, и все направляются к длинным столам, выстроившимся вдоль стен по обе стороны помоста императрицы. Кажется, существует заранее установленный порядок рассадки, о котором я ничего не знаю.
Ее величество желает, чтобы госпожа Чжао села рядом с его высочеством, бормочет быстро подскочивший к нам слуга.
Тай Шунь выглядит удивленным, но молча ведет меня к столику рядом с императрицей. Я кланяюсь ей, прежде чем сесть, и она одаривает меня одобрительной улыбкой. Другой слуга спешит вперед, чтобы накрыть стол на двоих. Я жду, пока Тай Шунь обменяется несколькими словами со своей матерью, оглядываясь по сторонам в поисках знакомых лиц.
И обнаруживаю двоих, сидящих в третьем ряду справа от меня это лейтенант Бао и женщина-священник, которая захватила меня в Шамо. Значит, выжили в той засаде. Одеты они как аристократы и сидят за столом во главе с пожилым господином, облаченным в роскошный шелк изумрудного оттенка. Должно быть, это и есть наместник Цинь, а Бао и женщина-священник из его клана. Я насчитала еще шестерых мужчин в возрасте, имеющих некоторое сходство с наместником. Его сыновья.
Лейе нигде не видно.
Женщина-священник замечает меня, и на ее губах мелькает змеиная улыбка. Я отвожу взгляд. Меня снова окутывает удушливый запах мешка, который она надевала мне на голову. Я медленно выдыхаю и делаю глоток чая.
Тай Шунь садится рядом со мной.
Все в порядке?
Да. Видя, что он не сводит с меня обеспокоенного взгляда, заставляю себя широко улыбнуться. Правда, все хорошо.
Я давно понял, что алкоголь делает подобные сборища более сносными, сообщает он серьезным тоном, округлив глаза. Время идет быстрее.
Я фыркаю и тут же жалею о своей грубой реакции. Но Тай Шуня она, похоже, забавляет, и в уголках глаз появляются морщинки, когда он пытается скрыть смех.
Спасибо, что пришли, благодарит он. Мама упомянула, что пригласила особого гостя, и только сейчас сказала мне, что это вы и есть. Должен признаться, я ждал кого-то другого.
Я поднимаю брови, и он загадочно улыбается в ответ.
Рад, что ошибся.
Раздается еще один громоподобный удар гонга, и зал затихает. Из боковых дверей появляется вереница подавальщиков, держащих над головами большие блюда. Музыка играет веселее, и подавальщики ловко просачиваются к столу, уставляя его разнообразными кушаньями.
Рад, что ошибся.
Раздается еще один громоподобный удар гонга, и зал затихает. Из боковых дверей появляется вереница подавальщиков, держащих над головами большие блюда. Музыка играет веселее, и подавальщики ловко просачиваются к столу, уставляя его разнообразными кушаньями.
Дважды проваренный травяной куриный суп, рыба, приготовленная на пару с имбирем и соей, сочные на вид овощи, морское ушко У меня слюнки текут, когда слуга разрезает молочного поросенка прямо передо мной. Кожица такая хрустящая, что растрескивается под ножом. Появляются и исчезают новые блюда, многие из которых мои крестьянские глаза даже не узнают.
Беседа с Тай Шунем дается мне удивительно легко. Он умен, но скромен и не интересуется мелкими дворцовыми сплетнями, как некоторые другие знакомые аристократы. Похоже, что и облеченный властью трон его не слишком заботит. Вместо этого он рассказывает о музыке, о любви к сельской местности и природе, о желании исследовать мир за пределами дворца и о том, как планирует путешествовать по Изумрудному морю. Также он делится своей мечтой изучать медицину и изобрести лекарства от болезней, которыми страдает наш народ.
Я-то считала принца избалованным и думающим только о себе. Теперь мне кажется, что когда он взойдет на трон, у Империи появится шанс на светлое будущее.
Вскоре какой-то служитель, которого я не узнаю, уводит его прочь. Оставшись в одиночестве, я налегаю на еду, стараясь избегать любого зрительного контакта, и неловко улыбаюсь, когда мне кто-то кивает. Я замечаю отца, обходящего представителей знати и иностранных сановников. Иногда он хмурится, иногда смеется. Его металлическая полумаска отражает свет, скрывая ранение военного времени, словно блестящий знак почета.
Каждый раз, когда я вижу это серебро, в глубине сознания вспыхивает уголек давно потухшего воспоминания. Только вот он гаснет и умирает, не разгоревшись в пламя.