Джихад должен был научить интриганов старой Империи тому, что «однажды люди обратили свои мысли к машинам в надежде, что это освободит их. Но они лишь позволили машинам поработить себя» («Дюна»). Если целая культура полагается на что-то одно, будь это машины или Пряность, властные (и коррумпированные) структуры соберутся вокруг нее и в конечном счете станут контролировать. Пол лишь сделал эти методы управления явными.
Немного ранее сардаукары освободились от иллюзии относительно власти. Они считали себя сильнейшей военной силой в Известной Вселенной. Но технологическое развитие человечества обезоружит или просто сразит эту хваленую силу. Основа ближнего боя в Известной Вселенной, силовой щит Хольцмана бесполезны в пустыне Арракиса, а кто-то может просто отточить силу Голоса, чтобы заставить замолчать даже самих адептов Бене Гессерит. Дом Коррино построил свою Империю на превосходных штурмовых войсках и не сумел разобраться с упущенным из виду фрименским «сбродом» на полях Арракина. Чем лучше работает средство, тем больше мы доверяем ему и зависим от него, приближая себя к все растущей катастрофе. Неожиданности рано или поздно будут появляться, и в эти моменты те, кто сможет импровизировать и оседлать бурю, преуспеют.
Вера в средства, в приспособления, в какое-то количество накопленной власти и богатства или в гениальный план, основанный даже на самой лучшей из моделей, все они ослепят нас перед возможностью импровизации. Очень заманчиво обмануть себя, что мы в безопасности, что предназначенная для нас дорога известна и что теперь ничто не сможет застать нас врасплох. Мы склоны забывать главную силу и преимущество человека: мы не просто еще один ресурс, не просто машины или сосуд интеллектуальных способностей. Мы можем принимать новые решения и адаптироваться к обстоятельствам.
Когда Пол и Джессика оказались беспомощными в пустыне, а снаряжение было засыпано песком, именно нестандартное мышление спасло их. В инструкции к паракомпасу не говорилось ничего о его кислотной батарее и о том, как она может реагировать на Пряность, создавая пену, которая стабилизирует жизненно важную операцию раскопок. Ригидное мышление или машина никогда бы не приняли во внимание особенности и возможности ландшафта. Гибкий и открытый ко всему новому склад ума спас жизнь Полу и Джессике.
Лето II подвел бы такой итог вышесказанному: проблема, результатом которой стал джихад, была «в той же мере в поведении, что и в самих машинах» («Бог-Император Дюны»). Когда все, включая людей, видится как всего лишь инструменты и механические части, которые могут быть повернуты в угоду нам, мы неизбежно упустим из виду какие-то аспекты того, что поставлено под вопрос. Отношение к заменителям компьютеров, к ментатам, показывает, насколько тщательно уважается дух запретов по джихаду среди различных фракций. Дом Атрейдес доверял своим друзьям и союзникам, которые также были ментатами. Барон Харконнен считал своего ментата простым орудием, еще одной пчелой, которую заменят, когда она станет опасной или бесполезной, и ему крайне не нравилось, когда Питер не соглашался с своей текущей задачей.
Неудивительно, что, когда Алия стала одержимой Бароном в «Детях Дюны», она начала мыслить подобно ему. Когда Айдахо было поручено выяснить, являлась ли Ирулан предательницей, его любопытство и лояльность не только к Алии, но и к Дому Атрейдес привели его к гораздо большим проблемам. Алии, как и Барону, пришлась не по душе такая потеря целенаправленности: «но Алия теперь желала иметь послушную машину. Им бы не пришлось страдать от ограниченности Айдахо. Машина никогда не предаст». Алия, конечно, была права, что машина сделает все, о чем ее попросят, но то, что она назвала ограниченностью, на самом деле была человечность ее мужа его любопытство и личная мораль.
Истинная сила ментата заключается в самом факте того, что их вычислительные возможности всегда были частью человеческого естества и никогда не были просто инструментом. Ментат знает свои собственные пределы и не поддастся такому мышлению, зная, что он не на пути ни к абсолютной истине, ни к ответу на все. Временами с людьми бывает тяжело работать, но сотрудничество и работа сообща имеют преимущества над наймом простого орудия или ресурса. Напарник-человек помогает нам импровизировать, скажет, когда мы зрим в самую суть, и остановит нас перед выбором неверного направления. Айдахо продолжал служить Дому Атрейдес, даже когда Алия сосредоточилась лишь на себе. Он мог выбирать, куда направлять свое внимание, а не только быть ведомым другими. Это не слабость, а сила.
Когда полная адаптация становится ловушкой
Машинное отношение, о котором предупреждал Лето II, опасно не только из-за неожиданного чувства, уводящего нас в сторону, или невозможности показать нам определенные предположения и инновационные решения. Оно разъедает нашу мораль и решительность, как индивидуально, так и в плане всего вида. В очередной раз проблема заключается в способе мышления, который использует инструменты и вызывает к ним доверие. Когда мы привыкаем к работе с машинами, имеющими определенное поведение, но с отсутствующими моральными ориентирами, становится проще видеть союзников, политических оппонентов и властные структуры как детали для использования в какой-то огромной игре. Барон Харконнен, похоже, упивался этим, как и Алия под его влиянием. Когда она хотела получить совета у машины вместо человека, она желала прямой способности к вычислению. Она хотела получить ответы без человеческого вмешательства и эмоций. Расчеты и советы редуцировались еще до одного средства. В сущности, она хотела свести интеллект к ресурсу.