Политика Великобритании, с одной стороны, декларировала сохранение мощной Крымской коалиции, с другой же Сент-Джеймсский кабинет был заинтересован в том, чтобы поколебать суперарбитраж Франции на континенте, а эту задачу как раз и могла выполнить Пруссия. С образованием на восточной границе Франции соперника, потенциально угрожающего безопасности Второй империи, Англия могла рассчитывать на снижение свободы действий Наполеона III в Европе. В австро-прусском противостоянии был еще один аспект, имевший для Англии куда большее значение. Проигрыш Австрии в германском вопросе автоматически аккумулировал ее стратегические потенциалы на Балканах. «Отбросить Австрию на Восток, в этом никто в Европе так сильно не заинтересован, как Англия», писали «Московские ведомости»[1403].
В решении австро-прусского противостояния была заинтересована и Россия. Проводимые Александром II преобразования требовали сохранения безопасности внутри страны. «Для России князь вице-канцлер желает прежде всех вещей мира и надеется на счастливое разрешение крестьянской смуты»[1404], сообщал Бисмарку советник прусского посольства в Петербурге Генрих фон Кейзерлинг-Раутенбург. Это было особенно актуально на фоне роста российского государственного долга, выросшего к началу 1867 г. до 2 215 млн. рублей[1405]. Благодаря подробным донесениям прусских дипломатов из российской столицы в Берлине знали о сложной внутриполитической ситуации в стране, где «все лучшие намерения заканчиваются крахом. Теперь уже едва ли возможно произвести революцию сверху. Теперь она, к сожалению, обречена начаться снизу, и Россия едва ли избежит ее, поскольку ею не правит жесткая рука»[1406]. В области международных отношений Россия демонстрировала мирный характер своей внешней политики. На основании собственных наблюдений Кейзерлинг делал вывод о том, что «вследствие финансовых, внутренних и внешних политических причин война еще не была столь сложной и даже невозможной для России, как теперь»[1407]. Стесненная ограничительными статьями Парижского мира, империя была занята в это время утверждением своего влияния на Востоке и в Средней Азии. В Европе российский император выступал за сохранение существующего порядка. Его монархическим принципам не соответствовала прусская политика низложения с престолов целых германских династий. И, возможно, от России и следовало бы ожидать активного сопротивления Пруссии, если бы не Австрия. С этим государством у России был гораздо больший комплекс противоречий, сосредоточенных, прежде всего, в восточном и славянском вопросах. И, самое главное, России более 10 лет пришлось ждать, чтобы Австрия была наказана за проявленную ею неблагодарность во время Крымской войны. «По мере того как обострялись отношения Пруссии к Австрии, писал Татищев, русский двор не скрывал сочувствия своего к первой из них»[1408].
Безусловно, можно утверждать о благоприятном для Бисмарка стечении международных обстоятельств, однако Пруссия официально не получала ни от одной из великих держав карт-бланш на решение своих политических задач, и Бисмарку стоило больших усилий, чтобы добиться поставленной им цели. В этих обстоятельствах списывать со счетов его дипломатический талант, как этот делал петербургский «Вестник Европы»LVII, было бы несправедливо.
Учитывая весь комплекс международных противоречий, Бисмарк без всяких колебаний продолжил ориентироваться на Россию как на главного союзника Пруссии в решении германского конфликта. События 1866 года подтвердили эффективность предложенной и последовательно реализуемой Бисмарком с 1862 г. концепции «Поворота на Восток». Внешнеполитическая ориентация на Россию позволила Пруссии снять ряд сложных вопросов, которые возникли перед ней во время активной фазы австро-прусского противостояния, и достигнуть в Германии таких успехов, которых ранее Берлин не имел. Результатом одержанных Бисмарком в июле сентябре 1866 г. побед в ландтаге стало снижение в будущем сколько-нибудь существенной критики нового внешнеполитического курса Пруссии со стороны оппозиции. Прусский министр-президент получал в этом вопросе теперь большую свободу, одним из проявлений которой стала предложенная Берлином Петербургу накануне и во время подписания Пражского мира поддержка в решении восточного вопроса. Несмотря на то, что Петербург отклонил возможность поднятия этого важного вопроса в 1866 г., такое заманчивое предложение, сделанное Берлином, было положительно оценено Александром II как свидетельство заинтересованности Пруссии в союзе с Россией.
Исследуемые документы показывают, что Бисмарк провел активную дипломатическую подготовку и выстроил перед петербургским кабинетом обоснованную линию защиты своей политики. На всех этапах австро-прусского противостояния каждый свой шаг в международных делах Бисмарк совершал с оглядкой на Россию. Его многочисленные письма прусским дипломатическим представителям и военному атташе свидетельствуют о том, что Пруссия наиболее внимательно следила за сохранением тесных связей с Россией и поддержанием дружественных настроений в Петербурге.