«Теперь в самый раз разговор повернуть», подумал председатель и сказал:
Мед он лучше сахару. Полезнее. Да... Вот лошадку бы вам надо. Павла-то на себе, гляжу, солому на потолок носит, а по взъезду и на лошади можно бы подниматься.
Как не можно! Только ведь лошадей-то всех, не возьми в обиду, на колбасу извели.
Для вас лошадь найду. Из второй бригады мерина переведу. Он и там без дела не стоит, да здесь-то нужнее. Сено, воду подвезти...
Павла с беспокойством скосила на мужа темные глаза, хотела что-то сказать, но Михаил Семенович продолжал:
Тракторок-то как у тебя, бегает?
Да бегает. Старое дело, конечно...
Два «Беларуся» скоро получим. Может, обменить? Новый-то надежнее.
Да ведь как... Новый оно не худо. Здоровье вот только у меня...
Обменим. А то случись что, тут ни мастерских, ни запчастей... И то правда, что не с твоим здоровьем в старой машине ковыряться. А в остальном, значит, все в порядке?
Да все... Бабы только у меня шумят. На других фермах доярки давно отпуска отгуляли...
Чего отпуска? Без выходных робим! вставила наконец Павла.
Знаю, председатель быстро соображал, как удержать разговор в удачно нащупанном русле. Знаю, повторил он. Имел в виду. С завтрашнего дня одной дадим отпуск. Которая первая пойдет?
Павла смешалась, потупилась: отпуск это хорошо, но беседа с председателем пошла совсем не так и вовсе не о том, о чем надо бы говорить.
Пускай буде Валюшка идет, неуверенно сказала она. Я-то привыкшая... Как, Валька?
Мне все равно...
А я думаю, продолжал председатель, не давая Гоглевым собраться с мыслями, сначала сама отдохни. Валентину мы пошлем на совещание передовиков. После совещания она и пойдет в отпуск. Так, наверно, лучше.
Гли-ко ты! обрадовалась за дочку Павла. В передовики попала!.. Ну, ежели так, можно и мне передышку сделать. Недельку. Больше-то и не надо.
Зачем же недельку? Отдыхай полный отпуск, двенадцать рабочих дней. Подменную доярку пришлю завтра же, Михаил Семенович окинул взглядом просторную избу. Я думаю, она вас не стеснит. Квартирные и за питание колхоз уплатит, не беспокойтесь.
Чего там питанье! махнула рукой Павла. Не с голода отъедаться...
А Виталий что думает? Не говорил, где собирается устраиваться?
Да ведь как?.. Говорил. Пока с нами хочет... Ты уж не серчай, Михайло Семенович, что он в этакую пору, в уборочную, в лес ходит.
Об этом и разговору не может быть! оскорбился председатель. Служба вещь нелегкая, у самого сын в армии. Пусть Виталий отдыхает, сколько хочет. А потом-то куда?
На машину ему охота, быстро сказала Павла. Только ведь в колхозе-то свободной машины нету!
Нету найдем. Кому другому, а ему машину дадим. Парень работящий, помню, как на комбайне ломил... Пусть-ка он завтра придет ко мне. К часу дня. Сможет?
Да ведь как? Сможет. Придет. По правде, неохота его от дома отпускать. Хватит того, что старшие по городам живут. Виталька ведь не пьет, не курит, а на стороне враз свихнуться может...
Старшие-то не свихнулись! возразила Павла. И живут не хуже людей, в хороших фатерах.
Александр Иванович крякнул, опять потянулся к бутылке, но председатель неожиданно встал.
Все! Премного благодарен за угощение, за беседу. Но мне пора.
Уже и уходишь? растерялась Павла и резко обернулась к мужу. А ты чего бутылку держишь? Наливай! она со звоном сдвинула стаканы.
Нет, нет, спасибо! Михаил Семенович взял на руку плащ. Ты, Александр Иванович, проводи меня, пасеку хоть свою покажи. Очень уж хорош у тебя мед!
Гоглев засуетился, стал надевать фуфайку, а Павла, все еще надеясь задержать председателя, метнулась в сени.
Погодь-ко, Михайло Семенович, я тебе баночку медку наложу!
Ни-ни! И не трудись не возьму!
Вот ведь какой несговорный! Павла в огорчении хлопнула руками по широким бедрам. Эстолько времени не бывал и ничего не посидел!..
Пасека десять ульев располагалась за деревней на южном склоне клеверного поля. Александр Иванович опять стал сетовать на то, что трудно стало заниматься пчеловодством, но председатель слушал его рассеянно.
В этом, к сожалению, помочь пока не могу. Пока, подчеркнул он. А там видно будет.
Понимаю, понимаю! закивал головой Гоглев. Где же все вот так, сразу... И то спасибо, большое спасибо!
Уже после того как Гоглев пожал председателю руку, Михаил Семенович достал из кармана пиджака сложенную вчетверо бумажку.
Возьми. Я думаю, мы обо всем договорились.
Это чего? смутился Гоглев.
Твое заявление.
А-а... Гоглев засмущался еще больше и начал поспешно прятать бумажку в карман; рука его дрожала.
...Павла встретила мужа у крыльца.
Насчет переезду ты так ему ничего и не сказал? строго спросила она.
Да ведь как?.. Сама видишь, человек по-хорошему поговорил... Опять же лошадь, новый трактор обещал... Витальке машину. И с отпуском тоже...
Тебя дурака всю жисть обещаньями кормят!
Не бруси! Кто другой, а Михайло Семенович не омманет!..
На пороге появилась Валентина.
Не уедем отсюда повешусь, печально и тихо сказала она.
Я те повешусь! вспыхнул Гоглев, и голова его затряслась. Ишь, кобыла! Вот отхвощу ремнем уймешься!..
Эх ты!.. Валентина укоризненно покачала головой. С минуту она еще стояла на пороге, потом повернулась и молча ушла в избу.