Адам въезжает на крошечную парковку, всего на шесть мест. Звенит колокольчик, когда мы входим в дверь, и мне в лицо ударяют запахи корицы и жареных сосисок.
Вы только посмотрите! Мои любимые малыши! Диана засовывает авторучку в свой огненно-красный бант и подскакивает к нам, заключая нас обоих в широкие сладкие объятия. Как обычно, на губах у нее ярко-красная помада, а старомодная белая униформа официантки тщательно выглажена. Она выглядит как и весь обслуживающий персонал, хотя и владеет этим заведением. Любое место ваше! Она подмигивает, уже зная, что наша кабинка свободна. Адам направляется прямиком к той, где по стенке тянется широкая трещина.
Хорошо быть дома, говорит Адам, когда мы плюхаемся на красные кожаные диваны.
Такого в Провиденсе нет? спрашиваю я, открывая ламинированное меню, увесистое, как книга.
Даже и близко нет.
«Слава богу», думаю я.
Что желаешь, ми-илый? В голосе Дианы проступает сильный лонг-айлендский акцент. Как обычно?
Ты же знаешь, говорит Адам. И кофе. Черный.
А для тебя, дорогая? Она поворачивается ко мне.
Мне то же самое.
Сейчас все будет. А вы пока наслаждайтесь друг другом. Она подмигивает и направляется на кухню.
Я чертовски люблю это место, говорит Адам. Его глаза прикованы к стене прямо над моей головой. Здесь как дома. Я поворачиваю голову, чтобы проследить за его взглядом, хотя уже знаю, что там увижу. Из голубой фирменной рамки «Голд Кост» улыбаются наши лица. Фотография была сделана в девятом классе, когда я в последний раз приходила сюда с Шайлой. Адам привез нас, Рейчел и Грэма после нашего последнего экзамена, за неделю до посвящения. Мне было противно от собственного одиночества, я чувствовала себя пятым колесом на их двойном свидании. Но Адам заверил меня, что я вовсе не лишняя. Он хотел, чтобы я была там, с ними.
Мы все ожидали, что Диана уберет эту фотографию после случившегося. Но Арнольды никогда не приходили сюда. И Кэллоуэи, очевидно, тоже.
А в чем проблема? удивилась она, когда Адам спросил ее об этом в прошлом году во время зимних каникул. Это был момент. То, что он закончился, еще не значит, что его не было.
Ну, рассказывай, предлагаю я. Что это за история с мастер-классом?
Адам вздыхает.
Я обещал Большому Кейту, что приеду в этом семестре, чтобы провести семинар для детей. Четвероклассников и пятиклассников из города. Из малоимущих семей. Они приезжают на целый уик-энд учиться сочинять сценарии.
Адам вздыхает.
Я обещал Большому Кейту, что приеду в этом семестре, чтобы провести семинар для детей. Четвероклассников и пятиклассников из города. Из малоимущих семей. Они приезжают на целый уик-энд учиться сочинять сценарии.
Ничего себе! говорю я, даже не пытаясь скрыть свой восторг. Большой Кейт был наставником Адама. Он руководил театральной студией «Голд Кост» и выставлял кандидатуру Адама на все конкурсы. Он слыл легендарной личностью в ближайших трех штатах. Круто, что он пригласил Адама как преподавателя.
Но давай не будем об этом говорить. Наверное, это так скучно для тебя.
Ты же знаешь, что это не так. Я закатываю глаза.
Адам наклоняет голову и вскидывает бровь, как будто не верит мне.
Лучше расскажи мне о драме Игроков.
Я смеюсь.
У нас нет никакой драмы.
Адам ухмыляется.
Драма есть всегда.
Никки и Роберт то появляются, то исчезают, но ты это знаешь.
М-да, тоска. Ну, давай дальше. Придумали какие-нибудь клёвые тесты?
Мое сердце сжимается. Испытания это то, что мне меньше всего нравится в клубе Игроков. Все остальные думают, что испытания необходимы, что именно они выделяют нас и делают нас крутыми. Сломать себя и снова собрать воедино, чтобы доказать, что ты можешь следовать правилам Игроков, что ты достоин, что заслуживаешь всего, что могут предложить тебе Игроки. Я думаю, что эти проверки средство для достижения цели.
Пока нет, медленно отвечаю я. Мы же должны разработать их лично для каждого, так что надо сначала посмотреть, что за претенденты.
К столику подходит Диана, наливает нам в кружки кофе длинными темными струйками и снова исчезает. Адам делает глоток и кивает.
Конечно, говорит он и тут же меняет тему. Как Генри? Он выгибает бровь, и я заливаюсь краской.
Все так же, отвечаю я. Он собирается досрочно подать заявление в Уортон. Отец настаивает. Сам он хотел поступать в Северо-Западный университет на журналистику, но ты же знаешь. Выбор дался Генри нелегко, он мучился все лето, но после эпической схватки с отцом в День труда[34] сказал мне, что принял решение. И это Уортон. Бизнес-школа, а иначе ему перекроют кислород. Он рассчитывал, что сможет потом заняться бизнесом в сфере средств массовой информации или чем-то в этом роде. Запустить телеканал, сказал он без особого энтузиазма. Спасти индустрию. Но я видела, что он опустошен и раздавлен перспективой сидеть в каморке офиса в каком-нибудь небоскребе, вместо того, чтобы вести прямые репортажи из Южной Америки или Африки южнее Сахары.
Адам качает головой.
Этому парню нужно научиться принимать самостоятельные решения. Если его фамилия Барнс, это вовсе не означает, что ему нужно стать руководителем хедж-фонда или чего там еще. Я имею в виду, посмотри на меня. Мой отец был одержим идеей, что я буду нейрохирургом, как и он, но я послал его к черту. Я был бы несчастен как врач. Ты это знаешь. Держу пари, Генри пожалеет об этом.