Чего ты хочешь на самом деле?
Я уже сказал. К утру метель успокоится, и ты отправишься к своим. До тех пор нам придется терпеть общество друг друга. Но не бойся я не наврежу тебе. Ты покинешь эти горы в целости, клянусь Первопредком.
Я не знаю, кто это, нахмурилась растерянно.
Нестрашно. Достаточно того, что знаю я.
Несмотря на уверенность дракона, метель не утихла ни к утру, ни к следующей ночи. Наоборот, лишь набирала силу. Как и жар, лижущий мое тело. Поначалу я не обратила на него внимания: списывала то на слабость, то на близость костра. Но к вечеру стало понятно: это лихорадка.
Дракон покидал пещеру дважды. В первый раз он ушел утром, чтобы через несколько часов вернуться с тушей горного алькарда. Увидев добычу, я не сумела скрыть удивления. Да и как иначе? Трудно сохранить невозмутимость, когда в нескольких шагах от тебя бросают на пол огромное серо-голубое тело с тонкими полосками на шкуре. Мощные витые рога загибались назад, словно крендели, раздвоенные копыта отливали серебром. Именно из-за них алькардов еще называют сребровыми арисами.
Шкуру с алькарда дракон содрал всего в несколько движений, чем вновь удивил меня. При этом готова поклясться он едва сдерживал самодовольную улыбку! Но ни один из нас не проронил ни слова. О чем думал дракон, не знаю. Я же не могла заставить себя смотреть на что-то, кроме него. Взгляд словно приклеился к сильному мужскому телу. Раз за разом возвращался к ранам от дайгенора, виднеющимся сквозь распахнутую жилетку; скользил вдоль рук со жгутами вен, очерчивал контур лица.
Как же так вышло, что никто в Ордене не знает о способности драконов менять облик? И почему никто из чудовищ не попытался выйти на общение раньше? Или
Пугающая мысль вонзилась в меня иглой.
Или дракон со мной играет?
Кот Мадека одного из старейших отцов Ордена тоже всегда забавляется с мышами, прежде чем задушить их. Я сама видела с полдюжины раз. Правда, вмешаться посмела лишь единожды, и за это провела ночь в яме с крысами. Тремя. Их хватило, чтобы не давать мне сомкнуть глаз: приходилось отбиваться от наглых созданий до самого рассвета. Урок я усвоила и больше никогда не мешала любимцу Мадека играть с добычей.
Сейчас же я вдруг почувствовала себя той самой мышью, угодившей в лапы к коту. Что будет, когда он наиграется?
Беспокойство крепло от часа к часу. Вместе с ним креп жар. Мысли становились ленивыми и неповоротливыми, как старая кухарка Найра, хорошо готовящая лишь тушеную картошку. Удивительно, но, несмотря на то что последний раз я ела еще в Ордене, голода не было. Даже воспоминания о стряпне Найры не раздразнили аппетита. И когда дракон, разделав тушу алькарда, кинул несколько крупных кусков на горячий от огня камень, я не ощутила ни капли интереса. Только продолжила следить за драконом.
Сам он тоже часто поглядывал на меня. Причем с каждым разом хмурился все сильнее. Когда он поднялся и, ничего не говоря, покинул пещеру, я не испугалась. Хотя, пожалуй, стоило бы. Однако жар будто выжег из меня не только силы и голод, но даже страх.
Сам он тоже часто поглядывал на меня. Причем с каждым разом хмурился все сильнее. Когда он поднялся и, ничего не говоря, покинул пещеру, я не испугалась. Хотя, пожалуй, стоило бы. Однако жар будто выжег из меня не только силы и голод, но даже страх.
Я проводила дракона мутнеющим взглядом, отвернулась и ненадолго прикрыла глаза. По крайней мере, так мне показалось В себя я пришла от громкого треска ткани. Дернулась, вырываясь из марева темноты, и повернулась на звук.
Дракон был здесь. Не знаю, куда он уходил и когда вернулся, но сейчас сидел на корточках у моей ноги. Судя по ощущениям, штанину он порвал. Словно в подтверждение моей догадки, ноги коснулись чужие пальцы. Несильно сжали. Скользнули выше, надавили и тут же исчезли, стоило мне закричать. От внезапной боли я на миг ослепла. А когда пришла в себя, то подавилась воздухом, потому что там, где еще недавно были пальцы дракона, теперь меня касались его жесткие горячие губы.
Что что ты делаешь? Прекрати
Мой голос прозвучал слабо, жалко. Но, к счастью, настаивать не пришлось дракон отстранился, сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони.
Твоя кровь горит. Если за ночь тело не сможет успокоить ее он не договорил.
Я криво дернула уголком рта, без слов понимая все, что не было озвучено: если к утру жар не спадет, я умру. В груди похолодело.
Охотников с первых дней учат, что наш век недолог. И мне казалось, я давно смирилась с судьбой. Но сейчас, лежа на полу пещеры посреди Пайтенских гор, поняла, что не готова умирать. Случись это еще сутки назад в бою, с зажатым в руке дайгенором, я бы не побоялась. А вот так медленно, неотвратимо, угасая, точно огарок свечи, не хочу.
Тогда в нашем поединке дракона и человека победа останется за тобой, несмотря на страх, мой голос прозвучал твердо, как и подобает истинной дочери Ордена.
Дракона такая стойкость разозлила. Он наклонился, впился в меня взглядом, словно иглами, и процедил:
Что, охотница, собственная жизнь ничего для тебя не значит, раз так спокойно говоришь о смерти? Или в вашем Ордене учат именно этому покорно принимать судьбу?