Не вполне, небрежно бросил Воздух. У пси-связи немало достоинств. Если, к примеру, я сейчас задеру тебе подол, удовольствие получат все четверо.
Развернулся и двинулся на выход.
Олег! Зачем ты так со мной, Олег?! Или решил поквитаться?
Воздух остановился в дверях.
Гнида я, сказал он. Последняя гнида. Прости.
Шагнул через порог и захлопнул за собой дверь.
Хильда Нильсон, пятидесяти семи лет? Начальник тюрьмы разыскал в базе данных уголовное дело, сбросил информацию на экран. Да, есть у нас такая. Старая проститутка, обворовывала клиентов. Лет пять ещё просидит, если раньше не сдохнет. А тебе, собственно, она зачем?
Грунт хмыкнул.
Да так. Давно с ней не виделись. Свидания с заключёнными ещё не отменили? Я, разумеется, заплачу по тарифу.
Начальник тюрьмы хохотнул.
Нашёл, к кому идти на свидание, парень. У нас тут молодых потаскух полна задница. Бери любую.
Я хотел бы всё же увидеться с Нильсон.
Как скажешь. Но, если не тайна, зачем?
Никакой тайны. Она моя мать. На, взгляни. Грунт протянул информационный чип. Меня зовут Эрик Нильсон, здесь свидетельство о рождении.
Начальник тюрьмы поперхнулся, закашлялся.
Да-да, конечно. Ты извини, парень. Я не знал. У неё в бумагах значится, что бездетна.
Правильно значится. Можешь считать, я у неё внебрачный.
Грунт долго молча смотрел сквозь двойную решётку на сутулую, с нечёсаными седыми космами старуху. Он выставил пси-связь на минимальный уровень, но сочувствие, сопереживание остальных пробивались в сознание, даря пускай и непрошеную, но необходимую поддержку.
Тебе сказали, кто я? подал наконец голос Грунт.
Да. Старуха хихикнула. Я думала, ты давно сдох. Двое других моих ублюдков сдохли.
Грунт судорожно сглотнул. Старая карга по ту сторону разделяющей помещение для свиданий напополам решётки была единственной оставшейся у «Стихий» кровной родственницей. Одной на четверых. Грунт повёл бровью, выставил половинный уровень. Его окатило исходящими от напарников жалостью и тоской.
У нас есть деньги. Грунт подался вперёд. Много. Проси, что хочешь, он стиснул зубы и заставил себя выдавить сквозь них, мама.
Старуха оживилась, заёрзала на прикрученном к полу болтами металлическом табурете.
У кого это «у нас»?
Неважно. Что тебе нужно?
Заключённая осклабилась.
Хорошая жратва нужна, выпивка, принялась она загибать костлявые, с обкусанными ногтями пальцы. От травки не откажусь. Иногда перепихнуться с охранником. Или с кем-нибудь. Да хоть с тобой. Ты это всё можешь, сынок?
Грунт поднялся на ноги. Его шатало, корёжило, марало душу отвратительной, тошнотворной смесью злости, брезгливости и жалости.
«Уходи, давясь рвотным спазмом, передал Воздух. Прошу тебя: немедленно уходи».
Нет, бросил старухе Грунт. Я передумал. Ничего ты не получишь. Хрен тебе, сука!
Под несущийся в спину шквал проклятий и грязной брани он поспешно зашагал прочь.
Профессор Кембриджского университета Стивен Хелбрейт, моложавый, подтянутый, недаром считался светилом нейробиологии мирового уровня. В тридцатилетней давности трактате «Основы пси-технологий» Хелбрейт описал принципы работы нейронно-электронного интерфейса, позволяющего эффективно совмещать нервные системы высших позвоночных. Пять лет спустя первый пси-интерфейс был опробован на практике. Результаты превзошли ожидания: образованное совокупным сознанием пси-поле не только принимало и транслировало сигналы, но и генерировало энергию, необходимую для максимально эффективной функциональности связанных в пси-сеть организмов.
Что нам делать, доктор?
Я не доктор, молодой человек. Стивен Хелбрейт глядел на Грунта сочувственно. Я учёный. Простите, но сейчас со мной говорите именно вы?
Грунт хмыкнул.
Я лидер подразделения, но не по этой части. С вами говорит Море, третий номер. Я передаю его слова. Это важно?
Нет, я лишь полюбопытствовал. У вас незавидное положение, молодые люди. К сожалению.
Мы в курсе. Но нам нужен совет специалиста. Поэтому наш первый номер здесь у вас. Мы провели на Земле без малого год. Купили ферму в Оклахоме. Потом особняк в Ницце. Охотничий домик под Томском. Мы не прижились. Нигде.
Нейробиолог кивнул.
Немудрено. Вам нужно найти занятие, такое, что устроит всех четверых. Неважно, где вы будете при этом жить.
Мы пытались. Добровольцами участвовали в полицейской облаве в Неаполе. Тренировали новобранцев в Квебеке. Выполняли каскадёрские трюки в Голливуде и цирковые номера в Вегасе. Всё не то, понимаете? Детские шалости в сравнении с тем, что было. То же касается спорта, включая экстремальные виды. То же касается бизнеса. Нам не нужны и не интересны деньги. Нам ничего не стоит покорить Эверест. Мы перепробовали всё.
Включая безделье?
Мы не способны провести в безделье более суток. У нас начинаются расстройства психики. Депрессии в том числе. И мы не способны расстаться это, впрочем, вы наверняка знаете.
Хелбрейт откинулся в кресле, задумчиво потеребил подбородок. Примитивные мозгомашинные интерфейсы появились ещё в двадцать первом столетии. Подопытные организмы успешно обменивались мыслями, находясь за сотни километров друг от друга. Развития, однако, концепция коллективного разума не получила. Для согласившихся на объединение сознаний добровольцев эксперимент стал губительным. Однажды соединённые воедино, разъединиться добровольцы оказались не способны. Попытка расстаться друг с другом закончилась для всех патологическими изменениями в психике, необратимыми и фатальными. На изыскания было наложено вето. Объединение сознаний, как и клонирование человека, признано антигуманным и запрещено по закону.