Я не могу, чуть слышно проговорила бабушка. Но ты можешь кое-что сделать для меня: почитай мне, пока я засыпаю.
Большой полутёмный зал, уставленный серебристыми цилиндрами, тонущими в бесконечном мраке. Внутри каждого такого цилиндра, на своём последнем рабочем месте, находились старики и старухи. Ненужные больше в своём мире, но ещё способные принести пользу в мире, обилующем электроникой и машинами. Тысячи роботов по всей стране читали детям сказки, вытирали носы и дули на разбитые коленки. Но внутренность этих машин, их начинка, и то, что можно было назвать душой, находилось именно здесь. В этом зале. От стен которого отражался тоненький детский голос: Выпьем, добрая подружка бедной юности моей. Выпьем с горя Где же кружка? Сердцу станет веселей.
Алексей Репин. Мораль превыше всего
За девяносто один день до финального шоу года
Сядьте на стул, выпрямите спину, смотрите на считывающий датчик и отвечайте на вопросы.
В комнате с обшарпанными стенами три на три метра, в углу сидел уставший мужчина средних лет. Он медленно поднялся, подошёл к жёсткому металлическому стулу с намертво прикрученными к полу ножками и уселся на него.
В комнате с обшарпанными стенами три на три метра, в углу сидел уставший мужчина средних лет. Он медленно поднялся, подошёл к жёсткому металлическому стулу с намертво прикрученными к полу ножками и уселся на него.
Имя, фамилия?
Джек Стивенс.
Возраст?
Сорок шесть лет.
Профессия?
Кондитер.
Кроме высокого стула и голографического устройства в помещении был умывальник с холодной водой, унитаз без стульчака, металлическая дверь, тусклый светильник под потолком и два динамика. Джек высоко задрал подбородок, чтобы смотреть прямо в систему сканирования, ноги беспомощно болтались в воздухе, не доставая каменного пола. Пот обильно струился по его испещрённому морщинами лбу, в комнате было душно и жарко. Вентиляция, похоже, давно забилась, но мужчина успел привыкнуть к стойкому запаху мочи и пота.
Почему вы здесь?
Статья восьмая, пункт первый Морального Кодекса.
Семейное положение?
Женат, двое детей.
Джек находился здесь почти пять часов, и время от времени его отвлекал от горьких мыслей монотонный голос робота. По команде приходилось вновь забираться на стул и отвечать по кругу на вереницу этих простых, но унизительных вопросов.
Вину признаёте?
Да, полностью.
Раскаиваетесь?
Да.
Что-то хотите добавить? Вас сейчас, возможно, видят ваши близкие и родственники.
Мне нечего добавить. Я виноват перед ними.
Хотите воды?
Нет, спасибо.
Горло Джека давно пересохло от этой чёртовой жары, он испытывал сильную жажду. Но он понимал, что если сделает хотя бы пару глотков расплата будет неминуемой и слишком страшной. Весь мир увидит, как он ходит по-маленькому.
Если захотите попить, достаточно сказать об этом вслух. Можете слезть со стула Раскаяния.
Кондитер тяжело, но почти бесшумно соскользнул вниз, вернулся обратно в свой угол, стыдливо свернулся калачиком на полу и попытался уснуть. Ему оставалось терпеть ещё около девятнадцати часов. Или всю оставшуюся жизнь. Кто знает.
За десять дней до финального шоу года
Эй, Трумэн! Старина, как у тебя дела? Набирается что-то приличное или опять шеф пропесочит по полной, как в прошлом квартале?
Высокий молодой человек в форме инспектора нравов четвёртого класса словно хотел ослепить своего коллегу Кирка Трумэна белозубой улыбкой. Он часто подшучивал над теми, у кого были неприятности с начальством или раскрываемостью. Но старался не переходить рамки дозволенного. Его звали Ник Майлз. Он работал в отделе всего третий год, но о нём уже ходили легенды по всему ведомству.
Блестящий сыщик, с врождённым чутьём на самые порочные и грязные грехи зажиточных граждан. Каждый квартал он раскрывал пару-тройку запутанных серьёзных дел. В прошлом году он получил звание лучшего сотрудника за ряд громких расследований и резко пошёл вверх по служебной лестнице.
Похоже, меня опять лишат квартальной премии, с досадой отмахнулся Трумэн, за восемьдесят дней всего двадцать три дела.
Да-а-а, протянул Майлз и почесал подбородок, не густо. Только на этот раз не квартальной, а годовой. Есть циники, рецидивисты или жирные?
Циниками в Министерстве Морали называли тех, кто решался на самые вопиющие нарушения закона. В 2158 году, крупный торговец иридием Чак Виллин запрыгнул в койку Ирэны Свифт, жены своего лучшего друга и компаньона, пока тот был на международном торговом форуме. Совокупность статей «Предательство друга», «Измена супругу/супруге», а так же известность и социальный статус Чака Виллина сделали это расследование сенсацией.
К тому же выяснилось, что на следующее утро Чак не приехал забирать свою жену из роддома. Следовательно, добавилась новая статья «Неуважение к супругу/супруге». Чак проспал своего первенца после тяжёлой ночи страсти и похоти. Дело было настолько резонансным, что СМИ обсасывали каждую подробность этой грязной истории ещё около года, а детали и изображение Виллина крутили в рекламе шоу ещё несколько лет.
Виллина исключили из торговой палаты, жена подала на развод и по Закону «Френка Чарльза» забрала девяносто процентов состояния супруга. Разумеется, после того, как неверный муж оплатил кругленький штраф в пользу государства. Ирэне Свифт удалось отделаться малой кровью, она доказала, что стала жертвой харассмента. Виллину позже вменили и эту статью, но его тогда мало что волновало. Его жизнь была разрушена.