Легенда, конечно, легенда, закивал тот, а я всего лишь старый выживший из ума дед, но послушайте, я стар, и у меня нет наследников. В вас я вижу ту искру, что сделала меня великим, и я решил Он сделал большой глоток и вдруг зашёлся надсадным булькающим кашлем. Бокал выпал из его рук и бесшумно упал на пол. На светлой шерсти ковра медленно расплылось тёмное пятно, наполняя комнату нотками кориандра и дуба.
Лука, вскочив, кинулся на помощь маркизу. Он забарабанил по спине старика, так, как в детстве делала мать, если он давился склизкой, вонючей кашей, главным и единственным блюдом стола в полутёмной избе.
Затем, осторожно придерживая маркиза, дрожащими пальцами распутал узел его шейного платка и помог откинуться на спинку кресла.
Креньи, заметно побледнев, цеплялся за руку Луки, точно утопающий за спасательный круг. Выпучив глаза, маркиз беззвучно шевелил губами. Лука нагнулся пониже и едва разобрал:
Элейн, ищите Элейн.
В залу вбежали слуги и, оттеснив Луку, занялись своим господином.
Лука некоторое время глядел на старика, на его беспомощность, принесённую возрастом, и ему становилось страшно ведь что бы ни увидал за свою жизнь маркиз Креньи, всё это исчезнет в один миг, как только в нём погаснет огонёк жизни.
Не привлекая к себе внимания, Лука вышел из залы, принял у служки шляпу и трость и молча покинул дом знаменитого окоматографиста.
Несмотря на раннее утро, в порту царило оживление. Механические монстры, подцепляя клешнями тюки, грузили товары на корабли. Матросы сновали по палубам, готовя суда к отплытию.
В лазурных небесах среди крикливых птиц кружило с десяток очей-наблюдателей, забавных механизмов, управляемых с земли хозяевами.
Воздух, пропитанный запахами йода и соли, сулил приключения.
Блестя медным боком, вдоль причала двигалась самоходная карета. Ехавший в ней мужчина осторожно прижимал к себе саквояж. Костюм-тройка и шёлковый цилиндр странно сочетались с тёмным, обветренным лицом, и, хотя подбородок путешественника был чисто выбрит, он то и дело проводил ладонью так, будто приглаживал несуществующую бороду.
«Святая Эрида» самый быстрый из кораблей этого типа, рассказывал ему водитель авто, на корабле есть не только паруса, но и механический двигатель, приводимый в движение паром!
Разве это не опасно? Путешественник покосился на корабль, к которому они приближались.
Не больше, чем ехать на этой колымаге, усмехнулся водитель. Поверьте, вам понравится путешествие, а главное, совсем немного и вы будете дома.
Дома Я и забыл это слово, эхом откликнулся мужчина. Пять лет ушло на поиски Он осёкся.
Но вы нашли, что искали? заинтересовался водитель, однако пассажир не ответил. Его мысли были далеко отсюда. Низкие тучи ползли по небу, омрачая и без того нерадостное событие. Прощающиеся в своих чёрных нарядах походили на стаю воронья, что мерзко каркала среди тщедушных ветвей деревьев. На похороны знаменитого окоматографиста маркиза Креньи собрался весь цвет общества, и это лишь те, кого пустили к склепу. Толпы же простого люда таращились на церемонию из-за кладбищенской ограды, провожая в последний путь любимца публики. Лука стоял в первом ряду как подопечный маркиза и задумчиво рассматривал размокшую под ногами грязь. Известие о смерти старика застало его в лаборатории. Вернувшись от Креньи, Лука не мог уснуть, он отправился в святая святых, туда, где хранились лучшие образцы очей, собранные им по всему свету. Лука доставал то одну, то другую склянку, всматривался в расширенные зрачки, любовался разноцветной радужкой и всё думал над словами Креньи.
Действительно ли старик хотел сделать его своим наследником и отдать изобретение Одиссея или это был лишь бред больного человека, стоящего на пороге смерти?
Увы, теперь Лука не мог узнать ответ на свой вопрос. Со смертью маркиза все его тайны умерли вместе с ним
Вам грустно? Мелодичный женский голос пробился сквозь мысли Луки, точно лучик света сквозь кладбищенские тучи.
Пожалуй, кивнул Лука, разглядывая собеседницу. Тёмные локоны обрамляли бледное сердечко лица. Густая траурная вуаль скрывала её глаза, и Лука почувствовал себя неуютно.
Пожалуй, кивнул Лука, разглядывая собеседницу. Тёмные локоны обрамляли бледное сердечко лица. Густая траурная вуаль скрывала её глаза, и Лука почувствовал себя неуютно.
Не стоит печалиться: маркиз прожил яркую жизнь и ушёл не прощаясь, как и положено джентльмену. Девушка улыбнулась.
Но он мог бы столько сделать для окоматографа! возмутился Лука. Только подумайте, сколько историй он ещё мог отыскать! Сколько мог бы показать людям! То, что является собственностью одного, увидел бы целый свет!
Возможно, вы правы, собеседница слегка коснулась волос, но, говорят, синемация
Ах, полно вам, недовольно отмахнулся Лука, живые рисунки ничто рядом с подлинными событиями, увиденными людьми!
Собеседница промолчала, как раз сейчас священник завершил молитву.
Все разошлись быстро, хотя, может, Луке только так показалось. А он всё стоял под пронизывающим холодным дождём, глядел на серые стены склепа и думал: правда или нет, правда или нет?