Митяйчик, ко мне там влез один, а я его бац, бац и заперла! лаконичненько доложила запыхавшаяся я и обессиленно упала на лавочку.
Ох ты ж господи! Тетка Вера перекрестилась свободной от чайника рукой и поторопилась спуститься с крылечка. А ну отдыхивай, отдыхивай! Щас тебе чаю налью, а мож самогоночки сразу?
А заперла-то чего? утерев ладонью залоснившиеся от жирного борщеца губы, лениво поинтересовался Митяй-участковый. Шоб не сбег? Ему ваше бац-бац не понравилось, а ты не прочь повторить?
А ну умолкни, охальник! Тетка Вера сдернула полотенце, используемое вместо фартука, и привычно погрозила им сыну. Вишь, не в себе девка! Пожалей, зря не выспрашивай.
Не, не, пусть спрашивает. Я обмахнулась ладошкой. Значит, так. Здоровый мужик, как медведь какой, в жутких чоботах
Мог бы и их снять, хохотнул неугомонный Митяй.
Цыц! Тетка Вера хлестнула-таки его полотенчиком. Не мешай слушать! Ляська, рассказывай!
Я только полы помыла, и тут он! Вломился в дом, обматерил меня, нож уронил, а я его шваброй, шваброй Или нет, сначала я его шваброй случайно, потом он меня обматерил, и тогда я его снова шваброй, а он выронил нож Или опять нет: сначала он выронил нож, а уже потом я его снова шваброй? Нервничая, я никак не могла восстановить последовательность событий и очень от этого огорчалась. Обычно у меня с изложением проблем не возникало, акула пера как-никак! Ох, что же было раньше курица или яйцо?
Слышь ты, курица, построжал Митяй-участковый, откладывая ложку. Соберись. Я пока не понял, ты кого-то убила, что ль? И он покосился на швабру.
А тетка Верка опять боязливо перекрестилась.
Надеюсь, что не убила, ответила я и прислушалась к своим ощущениям. Нет, точно не убила. Когда я убегала, он ворочался, ведром о стену бился Что? Я обвела обиженным взглядом вытянувшиеся лица непонятливых слушателей. Да, вот представьте, он в ведре был!
И в жутких чоботах, слабым голосом припомнила тетка Вера, тоже села, подперла голову ладошкой и с прискорбием воззрилась на меня.
Я же при упоминании чоботов возмущенно вскинулась:
Он огородами шел! Грязюки мне натащил торфяной! С-с-собака мужского рода
Стоп, Ляся, Ляся! Митяй вдруг приподнялся, сунул руку в карман домашних штанов-трикошек, выудил оттуда мобильник и полез смотреть сообщения.
Он что-то нашел, взволновался, выругался, схлопотал от строгой мамки за сквернословие полотенчиком, подорвался и побежал в дом. Вернулся в брюках и при табельном оружии.
Свят, свят, свят! Тетка Вера закрестилась размашисто и часто рука аж расплывалась в воздухе, как разгоняющиеся лопасти вертолета.
Сидите здесь! Ни с места! Митяй помчался к калитке по прямой, топча морковные грядки цветочков во дворе практичная тетка Вера не признавала.
С полдороги он вернулся, вырвал из моей закаменевшей руки ключ-кочергу, погрозил им:
Сидеть, не рыпаться! И шустро выкатился на улицу.
У него для этого очень подходящая конфигурация почти шар. Утренний борщ с глазуньей и пирогами та еще диета.
Будоража деревенских собак, Митяй под задорный многоголосый лай покатился по улочке. Мы с теткой сидели ни живы ни мертвы, прислушивались ждали свиста, криков, выстрелов. Но так и не дождались.
Шо це було-то таке? через некоторое время спросила тетка Вера, из-за переживаний перейдя на «балачку».
Дядя Саша, покойный отец Митяя, сорок лет назад закатился в Пеструхино из кубанской станицы. Тетка у супруга много чего переняла и говорок, и рецепты.
Дядя Саша, покойный отец Митяя, сорок лет назад закатился в Пеструхино из кубанской станицы. Тетка у супруга много чего переняла и говорок, и рецепты.
Я пожала плечами и наконец поставила швабру, осознав, что все это время продолжала держать ее в высоком замахе.
Дилинь-дилинь! в доме затрезвонил телефон. Тетка Вера подскочила и, торопливо ковыляя, убрела в дом. Через минуту она высунулась половинкой лица в окно кухни короткий телефонный шнур не позволял явиться полнолико и крикнула:
Ляська, Митяй говорит все норм!
Ничего себе норм, пробормотала я. Такого бурного утра у меня не было давненько, может, даже никогда.
Митяй его взял! Это беглый был, из колонии, к счастью, недалеко ушел!
Беглый, повторила я, ощущая легкое головокружение. К счастью
Лично у меня о счастье совсем другое представление, но оно почему-то уже много лет остается умозрительным и никак не сбывается.
В моем представлении о счастье прочно обосновались воображаемые муж и дети, двое: мальчик и девочка. Ее я бы назвала Настей или Дашей, а его Егором или Денисом.
Мужа пусть зовут как угодно, был бы только человек хороший: честный, добрый, непьющий и работящий. А трудиться он может в любой сфере, но лучше, конечно, в какой-нибудь творческо-интеллектуальной, как и я, чтобы нам было о чем поговорить и он не пропадал на работе с утра до вечера, а побольше времени проводил с Машей-Дашей, Егором-Денисом и со мной.
Меня, кстати, зовут Алисой. Для деревенских это слишком изысканно, и они кличут меня Ляськой. Я откликаюсь, почему бы и нет в «Ляське» мне чудится остроумная отсылка к известному выражению «точить лясы», а чем, как не этим самым, занимается нынешняя журналистика?