Не могло быть такого, чтоб отец Анны? подал голос Глеб. Имею в виду, родной отец
Да нет, Переслава тяжко покачала головой. Обыкновенно все там. Я уж, поверь, с дознавателя не слезла, пока он все не выяснил. Пил Платоша в последний год. Крепко пил. А уж выпивши становился порой буен. Оскорбил он одного человечка. Драка случилась. В драке-то он лют был, даром что целитель. Вот и побил. Только после этот побитый Платошу подождал, как он от шалавы домой пойдет. Не один подождал, с дружками, с ними и на каторгу пошел. Только она потерла ладонью грудь, пожаловавшись: Болит, спасу нет не злюсь я на него. Тот люд что собака бродячая, к нему соваться не след. Сам виноват. А вот она, Евлашка, это она Платошу измучила, душу вытряхнула всю, без остатку. Жить ему не по силам стало, он и нашел смерть. Думаю, он давно уж ее искал. Духовную грамоту-то выправил честь по чести. И верно. Эта-то, только схоронила, мигом ручонки-то свои к наследству потянула. Жена законная, ага только хрен ей. Квартиру Платоша оставил, а остальное мне досталось. Или вот тебе. Позаботился, как сумел.
Спасибо.
На могилке-то хоть была?
Анна покачала головой:
Раньше да. Потом, как заболела, то за ней приглядывают.
Переслава хотела что-то сказать, но смолчала, и слава богу, ибо не готова была Анна слушать иные упреки, пусть и справедливые. Она ходила на кладбище, ибо так было принято.
Убиралась. И цветам помогла разрастись. Приезжала укрывать их на зиму. И открывала весной. Красила оградку, пока Никанор не сказал, что для этого можно нанять людей. И Анна согласилась. Там, на кладбище, она не чувствовала ни горя, ни печали, ничего вовсе из того, что следует чувствовать хорошей дочери.
Хорошей она не была. Дочерью, выходит, тоже.
Он тебя любил, не думай, тихо сказала Переслава. Уж я-то знаю
И наверное, стоило бы заглянуть, проверить. А еще памятник заказать новый. И подумать, хватит ли там места для двоих. Духовную-то Анна еще когда составила, а вот про остальное думать избегала. Зря.
Спасибо вам, сказала она. За все, и если могу чем-то помочь
Иди уже, это прозвучало раздраженно, но без особой злости. Поможет она.
А вновь подал голос Глеб. Вы не пытались узнать, кто родной отец? Он не появлялся? Или, быть может, доходили какие-то слухи?
Но старуха лишь покачала головой.
Что ж, не стоило рассчитывать, что все будет просто.
Глава 24
В завершение дня ворота измазали дерьмом.
Сперва сработал внешний контур, предупреждая о незваных гостях, затем угрожающим алым вспыхнул дополнительный и погас.
Гости убрались. Дерьмо осталось. Оно стекало по доскам, в темноте почти неразличимое, но вонь его перебивала устойчивый запах роз.
Как ты думаешь: чье? поинтересовался Земляной, выглядевший более усталым, чем обыкновенно.
Коровье.
Вряд ли бы кто рискнул оставить собственное.
Убирайтесь! донеслось из темноты. И в ворота ударил камень.
Вот ведь Мирослав Аристархович вздохнул. Придется доклад писать. Опять недовольны будут
Проклятые!
Раздался долгий свист. И топот ног. Кто-то завизжал, и наступила темнота.
Мальчишек в город выпускать нельзя. Глеб потер шею.
Их и так в город выпускать нельзя. Город целее будет.
Что устроили?
Да ничего особо. Твой полукровка опять забрался на вершину дуба, оттуда обзывал всех матерно. Калевой пытался заставить остальных прибраться, но был послан. Полез бить морду Илье, но получил сам. Хотя и побил. Оба ходят с фонарями, друг на друга косятся. Отправил их на кухню, Марьяне в помощь. Там пытались пререкаться, но получили грязной тряпкой по мордасам и заткнулись.
Дерьмо придется отмывать. Но как? Самому браться?
Или если использовать заклятье тлена, ограничив область воротами, то они останутся без ворот, что может создать ложное впечатление, что и охраны нет.
А жертвы не нужны.
Марьяну как-то неловко просить. Или?..
Кто еще провинился?
Верно мыслишь! Земляной сорвал травинку и сунул в рот. Миклош.
Миклош?
Вот уж с кем прежде не было проблем.
Пытался Шурку, ту, которая Шурка, а не Шурик, заставить под кровать лезть. Навроде как она, то есть он, на новенького, а значит, там спать должен и не отсвечивать. Это я услышал.
Глеб закрыл глаза, мысленно пытаясь успокоиться.
Дети, Мирослав Аристархович закатал рукава, часто подражают взрослым, особенно часто не тем взрослым, которым стоит подражать. Он же у вас из сиротских?
Марьяну как-то неловко просить. Или?..
Кто еще провинился?
Верно мыслишь! Земляной сорвал травинку и сунул в рот. Миклош.
Миклош?
Вот уж с кем прежде не было проблем.
Пытался Шурку, ту, которая Шурка, а не Шурик, заставить под кровать лезть. Навроде как она, то есть он, на новенького, а значит, там спать должен и не отсвечивать. Это я услышал.
Глеб закрыл глаза, мысленно пытаясь успокоиться.
Дети, Мирослав Аристархович закатал рукава, часто подражают взрослым, особенно часто не тем взрослым, которым стоит подражать. Он же у вас из сиротских?
Откуда понял?
По замашкам. И изрядно времени в приюте провел. У них там просто. Хочешь подняться, подомни под себя кого. Думаю, это не в первый раз.
Если и так, то Глеб что, не замечал?
Миклош казался ему спокойным. Сдержанным.