Ты только посмотри, поправил я расколотое зеркало заднего вида, чтобы чувство умиления ещё хоть на секундочку задержалось в моей заскорузлой изувеченной жизнью душе, какая прелесть.
Блевать тянет, согласился Станислав, отвлекшись на мгновение от дороги.
Взявший на себя повышенные социальные обязательства Павлов с началом патронажа над неведомой лесной квазимодой общим решением был выселен из кабины в кузов и теперь наслаждался обществом своего протеже на свежем воздухе, беспрестанно артикулируя, жестикулируя, и награждая мелкого урода за отзывчивость вербальными и тактильными ласками.
Как думаешь, они поженятся?
С взаимопониманием у них полный порядок, а в браке это главное.
Ещё не устали упражняться в остроумии? вздохнула Оля, пресытившись искромётным юмором. Как бы там ни было, он всё же ребёнок, и то, что лейтенант с ним ладит, характеризует Павлова только с положительной стороны. Хватит насмехаться.
Ого, какая длинная и выверенная фраза! оценил я. Вижу, ты долго её готовила.
Ого, какая длинная и выверенная фраза! оценил я. Вижу, ты долго её готовила.
Не всем дано шевелить языком быстрее, чем мозгами, парировала Оля. Вообще не понимаю, чего ты доебался к мальчишке, он ничего плохого не сделал.
Конечно, это ведь ребёнок, сплюнул я выковырянный из зубов кусок мяса.
Да, ребёнок, и его вины в том, что у тебя паранойя, нет.
В тебе сейчас говорят женские гормоны, а не разум. Давай спросим мнения независимого эксперта. Станислав, как ты относишься к детям?
Мелкие говнюки.
Вот!
Но они куда чище взрослых, и заслуживают снисхождения.
Да вы что, сговорились? Ты же сам не хотел его брать!
Я не хотел его брать не потому, что он мне не нравится, а потому, что рано или поздно от него придётся избавиться, выкинуть не пойми где, в незнакомом ему месте. Теперь вот он ещё и к Павлову привязался... Думаешь, каково ему будет?
Да мне насрать. Уясните себе дети опасны! А непонятные дети опасны вдвойне! У мелких зверёнышей нет ни авторитетов, ни тормозов, они непредсказуемы и жестоки, а этот ещё и подозрительно смышлён. Знаете, скольких я убил, когда они считали, что находятся рядом с милым безобидным пацанёнком?
У тебя удивительный дар ровнять всех по себе, ткнула мне в плечо пальцем Ольга. Но мир намного разнообразнее и населён не только убийцами и жертвами.
Ага, скажи ещё, что Земля стоит на китах. Когда ты успела так поглупеть? Знаете, после того как он зарежет вас спящими, я оставлю его в живых, потому что он всего лишь следовал естественному ходу бытия, и вообще, он же ребёнок.
Наш грузовик, ведомый на глазах набирающимся шоферского мастерства Станиславом, неспешно катил по расширенной отвалами и перепаханной траками просеке в направлении того, что раньше звалось трассой М-5 «Урал». Сейчас этот путь, соединяющий полуживой восток с полумёртвым западом, известен под названием Карачун-тропа, и на то есть причины. Отсутствие силы, способной хоть немного поддерживать порядок на огромной протяжённости практически безальтернативной транспортной артерии превратило её в кормушку для бесчисленных стервятников, шныряющих по окрестным лесам. От кого-то можно откупиться, но от большинства только отстреливаться, поэтому рисковые торгаши в погоне за барышом объединяют ресурсы и идут по Карачун-тропе большими обозами с серьёзной охраной. Некоторые гильдии могут похвастать даже собственной бронёй, в основном БТРами разных модификаций. Но и такая техника не спасает от нападений. Потери есть всегда, в каждом походе, от обоза откусывают понемногу раз за разом на всём пути туда, а потом обратно плата за сверхприбыли, с которой приходится мириться. Попадаются на этой дороге смерти и отчаянные одиночки, поставившие всё на кон, но не сумевшие заплатить гильдии или логистам в большинстве случаев их кости остаются на обочине.
Раньше М-5 соединяла с запада на восток Москву, Рязань, Пензу, Самару, Уфу, Челябинск и резко уходила севернее на Екатеринбург. Из этого списка выжила лишь Пенза, ставшая теперь срединным городом на пути от Шацка до Сызрани, где большинство обозов разворачивается, и лишь немногие храбрецы отваживаются продолжить путешествие по окраинам мёртвого Тольятти, в объезд разрушенной Самары, дальше на северо-восток, к татаро-башкирскому конгломерату пяти городов во главе с возрождённым Альметьевском. Таких храбрецов можно узнать ещё до того, как они переправятся на левый берег Волги, есть у этих отважных людей одна черта, выделяющая их из сонма малодушных перестраховщиков, которая не ускользнёт от опытного глаза огромный бронированный бензовоз. Многотонные стальные монстры, обвешанные противокумулятивными экранами и ощетинившиеся пулемётными турелями, давно стали визитной карточкой Карачун-тропы. Чаще всего именно они служат основой большого каравана колёсные крепости, храмы чистогана-на-крови. Как флагманы негоциантов бороздят они бурные «воды» среднерусской полосы во главе торговых флотилий, грозя флибустьерам жерлами пушек.
Да, торговля ГСМом бизнес для серьёзных ребят, это вам не баловство с рабами, оружием или наркотой, тут совсем иной коленкор. Наценки для бензина и соляры в рознице доходят до пятнадцатикратных от закупочной цены. Полторы тысячи процентов прибыли, сука! Вот где деньги. Но и риски недетские. Торговцы горючкой называют себя логистами забавно, потому что по факту это маленькие мобильные армии. Попасть в одну из таких мечта любого наёмника. Туда не берут людей с улицы, только проверенных слишком велик риск саботажа но платят щедро и стабильно, ведь работа постоянная, уходят с такой обычно вперёд ногами. Содержать армию, хоть и маленькую удовольствие не из дешёвых, и это заставляет крутиться, ведь каждый день простоя вылетает в копеечку. Большинство логистов сокращают издержки, беря под крыло разную мелкую шушеру, не имеющую собственной охраны. В городках, примыкающих к Карачун-топе, и особенно в Пензе, вечно выстраивается очередь ожидающих следующего бензовоза прямо как пассажиры на вокзале в былые времена, только надо собственный «вагон» иметь, да не абы какой, а чтобы за «локомотивом» поспевал. Бензовоз приезжает, охрана шмонает ожидающих на перроне «пассажиров», отсеивает подозрительных с неблагонадёжными, остальных ставит в хвост колонны, собирает за билет, и поехали. Отсеянные же остаются ждать следующих товарищей по несчастью, чтобы сколотить собственный караван неудачников на скрипучих телегах и покормить собою дорожных лиходеев.