Дешёвый трюк, Станислав, тебе должно быть стыдно.
Почему?
Потому что инструмент должен использоваться строго по назначению. Вот если бы ты сказал: «Кол, дай кинжальчик, хочу лейтенанта проткнуть», я бы дал, а банку вскрывать иди ты нахуй. Хотя, знаешь, у меня есть альтернативное предложение раздолби её прикладом, или шомполом проткни, а лучше прострели. Тебе ведь похер, как и для чего оружием пользоваться.
Прострелить?
Да, жахни прям в упор, а потом слижи, что останется.
Так? зажал недоумок банку подошвой в угол торпеды и приставил дуло автомата к рифлёному жестяному боку.
Эй, прекращайте! забеспокоился лейтенант.
Открывай консерву, подначивал я, будучи уверен, что такого не сделает ни один отморозок, никогда и ни за что. О, как глубоки оказались мои заблуждения.
Не надо!!! успел крикнуть Павлов и драматично закрыл лицо рукой.
Банка рванула знатно. Я и подумать не мог, что в столь небольшом объёме помещается так много содержимого. Жир, бульон и ошмётки мяса разлетелись как шрапнель, поражая всё живое.
Павлов, лишившись обзора, ударил по тормозам.
Идиоты! выскочил он из кабины, стряхивая с себя останки несчастного животного, чей труп не сумел обрести покоя даже в тушёном виде.
Э-эй, отложил Станислав автомат и, проведя пальцем по внутренностям раскуроченной банки, засунул скромный улов в рот. А неплохо, с дымком.
Пикантно, согласился я, слизнув с рукава несколько поражающих элементов взрывного устройства. Нотки гексогена не хватает, для терпкости.
Убирайте! швырнул нам Павлов по тряпке. Совсем из ума выжили?! Чёрт бы вас побрал, чуть не плача обратил он взор на заляпанную винтовку и принялся оттирать её, позабыв о свисающих с собственных ушей ошмётках.
Да забей, посоветовал Станислав, обтерев лицо. Это ж дополнительная защита от влаги.
Ты двигатель повредить мог, или колесо!
Но не повредил ведь.
Теперь всё провоняет этим...
Ну, знаешь, бывают ароматы и похуже, отряхнулся я и взглянул на зверски уделанный потолок. Станислав, выпусти-ка.
А убирать это говно кто будет?! возмутился Павлов.
Вы двое будете, а я на стрёме постою. Нельзя в муромских лесах неподвижный транспорт посреди дороги без охранения оставлять. Ты, вроде, лейтенант, а таких прописных истин не знаешь. Эх! спрыгнул я с подножки и потянулся. Хорошо на свежем воздухе. Аппетит разыгрался. Может, ещё одну вскроем?
Гранатой, саркастически добавил блюститель чистоты.
Осторожнее с желаниями. Наш добрый друг может их исполнить.
Утро выдалось погожее, лёгкий морозец прихватил грязь и покрыл гниющие листья ледяными иглами, искрящимися в лучах восходящего солнца. Сквозь паутину голых ветвей уже можно было различить тёмные воды Оки.
Почему мы по железнодорожному мосту не поехали? спросил я у самоотверженно трущего приборную панель лейтенанта.
Он перекрыт.
С каких пор и зачем?
С тех самых, как наши основные силы к Мурому подтянулись. Для пресечения миграции нежелательных элементов.
Красиво, оценил Станислав, возя мясной тряпкой по лобовому стеклу. А ничего, что вы этих нежелательных элементов в союзники записали? Формально, но всё же. Прям какой-то недружественный акт получается. Какие у вас вообще планы на Навашино?
Мне такие вопросы решать не по чину.
Но мысли-то есть?
Избавляться от бригад надо, я считаю. С ними дело иметь себе дороже. Ресурсы ресурсами, а репутацию за два дня не восстановишь.
Ишь ты, репутацию, пробило меня на смешок. И какая она у вас?
Ну...
Ага. Баб с детями потравили, деревни окрестные раком поставили, да ещё и два центнера золота проебали на ровном месте. Эдакие агрессивные психопаты-неудачники с апломбом. Так себе репутация, я бы беречь не стал.
Каннибалы и наркоманы её не улучшат.
Нет, но органично дополнят.
Вижу, изогнувшись в немыслимой конфигурации, залез Павлов под рулевую колонку, ты не особо веришь в успех нашей миссии.
Ты про собирание земель русских?
Да.
Как тебе сказать... Разбредшееся стадо в стойло загоняют либо кнутом, либо лаской. Для первого у вас силёнок маловато, а для второго денег. Ты вот о честных людях Навашино отзываешься так пренебрежительно, а они, меж тем, могли бы послужить неплохим пушечным мясом. Отдали бы им два-три городишки на разграбление, глядишь, и бригады бы поредели, и граждане нашего общего будущего государства стали бы кроткими да послушными. А без этого, думаю, тяжеловато будет им ваше счастье впарить. Да и в чём оно, счастье-то? Вот ты, расскажи мне о перспективах, замани в свою страну всеобщей любви и благоденствия. Не можешь?
Я не рекрутёр, чтобы заманивать.
При чём тут рекрутёр-нерекрутёр? Ты, в первую очередь член Железного Легиона, цемент, скрепляющий воедино разрушенную державу, светоч в непроглядной тьме разобщённости и недоверия! Тебя ведёт идея. Нет, ИДЕЯ! Большая и светлая, как жопа над выгребной ямой! Ты должен увлечь ею, заставить тянуться из смрадных нечистот наверх, к этому прекрасному, каким бы недосягаемым оно ни казалось! Вы же революционеры мать вашу! рушите существующий миропорядок, чтобы на его обломках построить новый, лучший! Зажги во мне искру, увлеки за собой в прекрасное будущее! А что вместо этого? «Я ж не рекрутёр». Нет, нихуя у вас по-доброму не выйдет с таким отношением к делу. Вся надежда на террор и притеснение, а для этого нужны террористы и притеснители.