Погодите, Сергей Викторович, быстро сказал президент, кажется, я понял мысль Азамата Рахметовича. Минские соглашения предусматривают, что Донецк и Луганск после определенных процедур рано или поздно должны быть реинтегрированы в состав Украины, но только нигде не сказано, что это обязательно должна быть нынешняя Украина. В таком случае ни нынешнего режима в Киеве, который будет свергнут нами по просьбе законных украинских властей, ни вакуума власти на этой территории не образуется. Проблема только в том, чтобы заставить местных донецких и луганских вождей оставить в прошлом свои иллюзии о возможности существования в качестве независимых ни от кого микрогосударств и сразу после начала активного принуждения этой территории к миру созвать учредительный съезд Федеративной Украинской Республики. Поэтому, а еще потому, что любая инициатива наказуема ее исполнением, мы поручаем нашим специальным представителям Азамату Кульмухаметову и Борису Грызлову немедленно совершить официальные визиты в Донецк и Луганск и объяснить тамошним бонзам, что дальнейшая поддержка России может быть предоставлена им только при условии объединения этих самопровозглашенных государственных образований, которое мы тут же признаем как правопреемника Украинской ССР. И вообще, делать это надо было еще вчера так что одна нога здесь, товарищи, а другая уже там.
Погодите, Сергей Викторович, быстро сказал президент, кажется, я понял мысль Азамата Рахметовича. Минские соглашения предусматривают, что Донецк и Луганск после определенных процедур рано или поздно должны быть реинтегрированы в состав Украины, но только нигде не сказано, что это обязательно должна быть нынешняя Украина. В таком случае ни нынешнего режима в Киеве, который будет свергнут нами по просьбе законных украинских властей, ни вакуума власти на этой территории не образуется. Проблема только в том, чтобы заставить местных донецких и луганских вождей оставить в прошлом свои иллюзии о возможности существования в качестве независимых ни от кого микрогосударств и сразу после начала активного принуждения этой территории к миру созвать учредительный съезд Федеративной Украинской Республики. Поэтому, а еще потому, что любая инициатива наказуема ее исполнением, мы поручаем нашим специальным представителям Азамату Кульмухаметову и Борису Грызлову немедленно совершить официальные визиты в Донецк и Луганск и объяснить тамошним бонзам, что дальнейшая поддержка России может быть предоставлена им только при условии объединения этих самопровозглашенных государственных образований, которое мы тут же признаем как правопреемника Украинской ССР. И вообще, делать это надо было еще вчера так что одна нога здесь, товарищи, а другая уже там.
Часть 23. Без пяти двенадцать
16 июля 1942 года, ранее утро. Первый Украинский (бывший Юго-Западный) фронт, село Старовойтово.
Капитан старого войска польского пан Бронислав Замостинский.
Тихо в час перед рассветом; только птицы, предчувствуя наступление утра, щебечут о чем-то своем, о птичьем. Но пройдет всего несколько минут, и эта тишина взревет залпами тысяч тяжелых орудий и на той стороне фронта, за рекой Западный Буг, ошпаренными тараканами замечутся солдаты бесноватого Адольфа, понимая, что за ними пришли. И среди тех, кого стоит бояться людям в мундирах цвета мышиной шкурки солдаты нашей польской штурмовой бригады имени Таудеша Костюшко. Рожденный в адском горниле Смоленского Сражения, наш штурмовой батальон бился с германцем под Борисовым, прорывал Карельский фронт; потом, уже переформированные в бригаду, мы участвовали в наступлении с Киевского плацдарма, после которого нас снова отвели в тыл. Нельзя сказать, чтобы мы понесли в той операции серьезные потери просто штурмовики не сильны в преследовании отступающего врага, с этой задачей лучше справляются броневые части и кавалерия. К тому же как раз в это время под Черниговом формировался первый стрелковый корпус[20] новой польской армии, командует которым бригадный генерал Зигмунт Берлинг.
Свою военную карьеру пан Зигмунт начинал не в русской, а в австро-венгерской армии, а все остальное у него было так же, как и у меня. Четыре года фронта (встретились бы в бою убили бы друг друга, наверное), потом служба в возрожденной Польше, война с Советами и такой же, как у меня, Крест Военных Заслуг, который вышеназванный пан снискал на ниве борьбы с большевизмом. Правда, после окончания той войны в отставку капитана Берлинга не погнали, ибо офицеры, в прошлой Великой Войне воевавшие за Австро-Венгрию, считались Юзефом Пилсудским вполне благонадежными. В отставку пан Зигмунт вышел в звании подполковника аккурат за два месяца до нападения германца на Польшу. Потом, после разгрома Войска Польского и краха государства, его так же, как и нас, интернировали большевики, да только лагерь, в котором он оказался, не был захвачен наступающей германской армией.
С первого же дня войны подполковник Берлинг и его товарищи писали рапорта, прося дать им оружие и направить на фронт, но русский вождь Сталин с недоверием воспринимал их душевные порывы. Мне и другим панам офицерам нашей бригады хочется верить, что его мнение изменил героический боевой путь нашего штурмового батальона, получившего право на существование по инициативе русских из будущего. Хотелось бы знать, где сейчас пан поручик Алексей Сосновский, когда-то ставший нашим добрым крестным. Теперь мы знаем, что в тот момент мы были в полушаге от смерти, и только счастливое вмешательство русских из будущего позволило нам сохранить наши жизни. Мне хочется верить, что этот человек сейчас жив и здоров и так же, как и мы, бьет германца в хвост и в гриву.