Будь так добр, держи меня в курсе. Ты на Водопое бываешь по-прежнему?
Конечно.
Если узнаешь что-нибудь дай мне знать.
Я молча кивнул. Дидо просунула морду между прутьев ограды и внимательно оглядела меня.
В последнее время вы с ним мало разговаривали, да? Он мне так сказал.
А что еще он тебе сказал? спросил я, силясь сохранять спокойствие.
Сказал, что вы как-то отдалились друг от друга. Из-за меня.
Не из-за тебя, я вывалил язык между клыков. Ты-то здесь при чем? Ты собачка вольная.
Она продолжала внимательно разглядывать меня.
Тео знаешь, он какой-то особенный пес Не похож на всех прочих Стоит ему лишь лизнуть меня, как он умеет, у меня ноги подкашиваются.
Меня это не касается.
Мне очень жаль, Арап Правда. В конце концов, мы животные. И есть такое, где нас ведет не разум, а инстинкт. Тео
Я отпрянул от ограды.
Прощай, Дидо. Еще увидимся.
Погоди она придержала меня зубами за ошейник. Ты славный пес, Арап. И достоин хорошей подружки.
Почем ты знаешь, чего я достоин?
Тео рассказал мне твою историю. О боях насмерть Чудо, что ты выжил.
Трепло твой Тео.
Знаешь, он очень любит тебя. И сказал мне как-то, что, мол, единственная помеха нашему с ним счастью это боль, которую мы причинили Арапу.
Люди пожимают плечами, демонстрируя безразличие, а я махнул хвостом.
Не важно. Предпочла бы ты меня больно было бы Тео.
Она призадумалась на миг, помотала головой.
Чего-то я сомневаюсь, что ты пожертвовал бы дружбой ради меня, а? Скорее бы отказался, разве не так?
Этого мы уже никогда не узнаем, ответил я.
И пошел прочь.
В тот же день, но попозже, среди наваленного грудами мусора, который никто не убирал, я допросил Сюзи, потаскушку с проезда Рата. И поначалу не узнал ничего нового. Она тоже в последний раз видела Бориса и Тео перед их исчезновением.
Шли спокойно, бок о бок. Ничего необычного были такие, как всегда. Я им гавкнула не хотите ли, дескать, мальчики, отдохнуть, но они и ухом не повели. Тео рассеянно улыбнулся мне так, слегка. А Борис даже не взглянул в мою сторону, шел, отставив и напружив хвост в своей манере Я еще подумала: «Ах, ты, воображала, куколка из дерьма, баловень, строит из себя тут невесть что, понимаешь Чтоб тебя, думаю, мусорный фургон переехал!»
Не припомнишь ничего такого, что бы мне пригодилось?
Сюзи, рывшаяся в разодранном пакете с отбросами, на миг прервала свое занятие и задумалась. Чуть поодаль, устроившись меж мешков с мусором, пялили на нас красные злые глазки две крысы.
Да нет вроде бы сказала она, а потом, помолчав в сомнении, вскинула голову. А вот на следующий день я слышала, как об этом толковал кто-то из дружков Текилы.
Я навострил уши их мне обрубили, хотя и не слишком сильно, готовя к боям в былые времена, потому что Текилой прозвали мексиканскую эмигрантку собаку непроизносимой породы ксолоитцкуинтли. Та еще стерва. Тварь опасная и бессовестная. Ее шайка бродячих псов контролировала весь оборот костей и мясных обрезков на другом берегу реки, возле нового моста.
Какой именно?
Один из ее охранников: такой приземистый, коренастый боксер-полукровка со светлым пятном вокруг одного глаза. Он подкатился ко мне внаглую, а я для затравки спросила, знает ли он такого Красавчика Бориса. Сперва он придуривался, делал вид, что не понимает, о чем речь, а потом сказал так: «Как поработает спарринг-партнером, его и родная мать не узнает».
При этих словах у меня во рту пересохло.
Он так сказал?
Этими самыми словами.
Он произнес слово «спарринг»?
Ну, говорю же.
А про Тео ничего?
Ничего.
Я погрузился в размышления, и были они безрадостны. И показалось даже, что небо над городом потемнело. Тут я обнаружил в мусоре заветренный ломтик жареного сала очень соблазнительного вида. Сюзи глядела на него с вожделением, но претендовать не решалась.
Спасибо, сказал я.
И лапой придвинул угощение ей. Она поглядела на меня удивленно, а потом с удовольствием смолотила.
Ты настоящий рыцарь, сказала Сюзи, с довольным видом виляя хвостом. Не хочешь ли пошалить немного перед уходом?
И очень непринужденно развернулась ко мне кормой. Я качнул головой:
И очень непринужденно развернулась ко мне кормой. Я качнул головой:
В другой раз как-нибудь.
Ладно. Захочешь знаешь, где меня найти.
Да уж знаю. Береги себя, Сюзи.
И ты, чемпион.
Мне было приятно, что она назвала меня так. Ерунда, конечно, но давно я такого не слышал. Давно уж, очень давно все снова называют меня просто Арапом.
Я все ворочал в голове эти тягостные мысли, когда перед новым мостом произошла неприятная встреча.
Доберман Гельмут с двумя приятелями лежал на тротуаре перед книжным магазином своего хозяина. Магазин называется, кажется, «Убер Аллес»[4] и торгует в основном книгами о Второй мировой, биографиями какого-то Гитлера, который вроде бы уж давно околел, и прочим подобным добром. Покупатели тут все как на подбор бритоголовые, в армейских ботинках и пилотских куртках. Поскольку время от времени происходит мордобой, туда регулярно приезжает полиция. Гельмут, как я сказал, принадлежит владельцу, а двое других еще один доберман и бельгийская овчарка его клиентам или друзьям. Все трое были привязаны к фонарному столбу, поскольку склонны искать приключений на собственную задницу и устраивать драки. Кто другой обошел бы их сторонкой, перейдя на другую сторону или вообще убравшись в другой квартал. Но кое для кого такое невозможно. Репутация важнее всего прочего. Так что не пристало мне сворачивать с дороги из-за неонацистского пса. Или даже троих. Я сворачиваю, только если грозит встреча с козлами двуногими в зеленых фургонах муниципальными собаколовами. Тут гляди в оба, потому что эта встреча тебе обойдется чересчур дорого. Но в тот день их было не видать.