Что касается Саши Громова, это был брюнет, стройный, спортивный, восточного типа, поначалу несколько застенчивый. Первое время он подвергался издевательствам и насмешками по поводу своих слегка раскосых глаз. Бывало, что жестокое мальчишеское сообщество доводило его этим до слёз. Алёше, в то время лидирующему среди сверстников, даже приходилось неоднократно утешать Сашу, когда его уж совсем донимали ребята. Так был с раннего детства воспитан Алёша, он и рос простым, честным, справедливым и порядочным человечком, защитником всех униженных и оскорблённых. Он всегда брал под защиту во дворе слабых и маленьких, заступался за них перед старшими и вся мелюзга его любила, ему частенько доверяли младших, чтобы он за ними приглядел. Самое уважительное отношение было к Алёши у сверстников, и среди классного костяка, который и формировался с первого класса именно вокруг него. После же прихода двоих спортивного вида ребят из других школ, Алёша очень медленно, но верно стал терять власть над одноклассниками. Происходило это в основном из-за того, что во всех спортивных играх и соревнованиях неуклюжий толстяк с одышкой уступал, спортивного вида, ловким, легким и шустрым парням: Грому и Никите. Во дворе, взрослея и продолжая вести борьбу со злом за добро, как учили, Алёша стал натыкаться на ребят постарше или державшихся большими группами, которые не несли в мир добро и справедливость, а силою и жестокостью утверждались в жизни, физически и психологически подавляя тех, кто слабее. Главным девизом их было «кто сильнее, тот и прав» или, например «семеро одного не боятся». Имея за своими плечами в основном слабых и малых, Алёша стал проигрывать неприятелю по силе. Тут ещё как-то раз в общей драке-свалке двор на двор, ему перебили нос. Врач как не старался ему вправить перегородку, так, видимо, и не смог. Алеша стал задыхаться ещё быстрее, чем раньше, даже после самой короткой физической нагрузки. Он был подвинут с пьедестала не только в своём классе, но и в своём дворе, после того, как здоровые спортивные ребята взяли верх и подчинили себе большинство. Алёша совершенно неожиданно оказался в одиночестве, не только из-за недавно выявленной, при очередной диспанцеризации, у него мерцательной аритмии, но и из-за своего наплевательского отношения к спорту и своему внешнему виду. Последнее время он меньше двигался, зато больше ел и в еде совсем себе не отказывал. Мама и бабушка, пережившие войну и настоящий голод, считали, что ребёнка надо кормить, что называется пока лезет. Алёшу стало разносить: он весил шестьдесят килограмм, в то время когда его сверстники весили в среднем по сорок. Парню стало трудно не только бегать, но даже ходить. Он начал прогуливать занятия по физкультуре. И тогда, деваться было некуда и Алёша твердо решил худеть, до нормального стандартного веса, адекватного росту и обязательно заняться каким-нибудь видом спорта. И Гром и Никита в отличие от него, не только мастерски катались на коньках, но и довольно сносно играли в хоккей, футбол и плавали. Он ни как не мог за ними угнаться, тем более имея проблемы с «дыхалкой». Ребята вокруг это видели и всё больше и больше склонялись к Грому и Никите как к «основным» в классе, да и в дворовой компании они тоже здорово поднялись и стали центром притяжения и во дворе, и на улице.
А тут ещё с Алёшей произошёл, выходящий из нормального ритма, случай и случай этот произошёл снова на воде, но уже в Москве. Он походил на тот случай, который имел место на Клязьминском водохранилище в Хлебниково, когда ещё десятилетний Алеша только учился плавать и чуть, чуть не утонул почти прямо около берега рядом с шумным пляжем. Новый случай был куда посерьёзнее того, хотя Алёша и был уже в более старшем возрасте, чем тогда в Хлебниково, но сама ситуация оказалась куда опаснее. В это лето, по какой-то причине, его не вывезли в деревню и он остался в городе. Городская дворовая ребятня, которой ни к кому или не с кем было ехать из душной раскалённой Москвы, кое-как в эти жаркие месяцы спасалась поездками на ближайшие городские водоёмы. Варианты были следующие: первый это Останкинский пруд, до которого добирались минут пятнадцать на автобусе и еще потом в течении получаса на электричке, второй это большой пруд, называемый среди пацанов «Плотина» рядом с кинотеатром «Байкал». До него добираться было проще прямо на автобусе без пересадок не более двадцати минут. Потом «Плотина» была более привлекательной из-за своих проливов, трамплинов, водных горок и прочих пляжных прибамбасах. Но там всех пацанов, особенно ещё плохо плавающих, могло ждать серьёзное испытание и вот какое. Время от времени кто-нибудь из компании, тот кто был более других природно одарён мускулатурой или имел какой-нибудь спортивный разряд, выдвигал довольно дерзкое предложение для всей компании переплыть на другой берег на перегонки, при этом рассказывалось, что там есть какие-то ещё неиспытанные трамплины и горки. От общего соревнования можно было конечно отказаться, но как же тогда авторитет среди сверстников, он опускался на самую нижнюю ступеньку в дворовой иерархии. В общем отказаться Алёша никак не мог, это означало потерять свой авторитет среди пацанов, как среди ровесников, так и среди младших, всегда присутствующих в их компании. Кроме того, Алёша месяца два сидел на жесткой диете, пытаясь похудеть и добился некоторых результатов в похудении сбросил около десяти килограммов, что не без удовольствия демонстрировал сейчас на пляже. Толстые парни совсем не котировались в мальчишеском коллективе того времени. В фаворе были мальчишки скорее худые чем толстые, а ещё больше оценивались спортивные фигуры с рельефной мускулатурой и высокими спортивными показателями на занятиях по физкультуре и на различных соревнованиях. Естественно, что с более лёгким весом, Алёша уже стал и подтягиваться и отжиматься на много раз больше, да и дышать стало как-то полегче. Его авторитет снова начал набирать обороты. Но было одно «но» в этой почти полной Алёшиной победе над жиром при таком резком и жестком похудении терялся не только жир и объёмы, а уходила и мышечная масса, и физическая сила. А тут, как раз кто-то из ребят предложил переплыть «Плотину» и все ребята согласились. Отказаться означало снова уронить, свой, только что начавший с таким трудом расти авторитет. Причём даже ниже чем он был тогда, когда его считали жирдяем, сосиской и сарделькой, хотя и не в глаза. Другими словами надо было плыть, презрев все страхи, все свои проблемы с сердцем, во что бы то не стало и точка. Вариантов просто больше не оставалось. С виду он был здоровым мальчиком и невозможно было объяснить сверстникам, что на самом деле у него врождённый порок сердца и мерцательная аритмия, просто этого по нему не было видно и никого из ребят не интересовало. Одно только такое объяснение пацаны могли расценить просто как дешёвую отмазку и трусость с его стороны. «Хоть умри, но плыви!» приказал Алёша самому себе и мысленно попрощавшись со всем миром, решительно последовал за пацанами в воду.