сам
хлещу и жру,
валяюсь и пялюсь в эту черную дыру,
но только я не вещаю бред с фальшивой улыбочкой и не обманываю доверчивых людей Валили мокрые тяжелые хлопья, шмякались, как дохлые холодные мухи, таяли на лице, на руках, залепляли глаза. Черные тучи еле тащились через город, а ветер дул со всей мочи, и откуда столько ветра, говорят разница давления воздушных масс, но это тоже все вранье, никому отныне веры нет. Это на самом деле гигантский насос, ветромашина там наверху, такой аэростат в небе, шар или дирижабль, серый, с парусами, крыльями, шестернями, лестницами и иллюминаторами, здоровенный, насосы качают, гонят ветер на все четыре стороны, и сам он, шар этот, весь надувается, раздувается, того гляди лопнет и разлетится в клочья Он надрывается, а эти дурищи волокутся еле-еле, и вот уже застряли где-то в улицах, одна напоролась на телевышку и стонет дурным голосом, а он как дунет еще и порвал ей брюхо, лохмотья болтаются, хлещут по крышам, а снег ка-ак повалит из дыры Кейси ссутулился, поднял воротник куртки и вобрал голову в плечи. Делать здесь было решительно нечего, и речь даже не о том, где сегодня заночевать, а просто хоть куда-то нырнуть вот сейчас, чтобы ноги не совсем промокли. Стены домов, окна, витрины, вывески, провода, столбы, деревья, скамейки, газоны все было в снежной каше. Автобусы и машины осторожно ползли сквозь месиво, продвигаясь почти вслепую, дворники не успевали очищать стекла, их закидывало сразу же. Те, кто оказался пешком, на них Кейси старался не смотреть, бедолаги, с ними все кончено. Альбион жесток. Но больше всех виновата Британская метеорологическая служба.
Кто-то его толкнул, еще один, прямо перед носом заскрипела дверь, пахнуло теплом и едой, трое сумрачных парней гуськом вошли внутрь, брюки мокрые чуть не по колено, снег на плечах, за ними вразвалочку приземистый коренастый старик с усищами и бакенбардами, в твидовой кепке, на которой громоздился целый сугроб. Кейси, не раздумывая, нырнул следом.
Внутри было шумно и дымно. Желтые лампы над столами, на стенах грубая серая штукатурка, повсюду трещины и острова обнажившейся кладки, стойка из железных труб и толстых сосновых досок с потеками засохшей смолы все в дыму. Девушки в длинных коричневых юбках и застиранных передниках, вздымая подносы с рядами кружек и горами тарелок, лавировали, словно корабли в тумане. Здесь курили, курили много, и большая табличка над барменом грозно извещала, что заведение только для курящих, муниципальное разрешение номер такой-то, ответственность за все могущие быть в связи с этим инциденты берет на себя лично посетитель, коль скоро он вошел.
Кейси углядел одинокий столик у окна, быстро нырнул к нему и угнездился на высоком деревянном стуле, вот удача. Окно, правда, маленькое, стены толстые, и высоко, ничего в него не увидишь, но все равно Кейси моментально разомлел. Вот так бы посидеть часик или два, а там, глядишь, придумается само собой что-нибудь путное. Или не придумается. Меню в коричневой папке оказалось перед ним, он раскрыл, не посмотрев на официантку, и по привычке полез было в конец, но сразу же одумался, вернулся к горячим напиткам, отмахнулся от предложенного имбирного чая и потребовал кофе. Просто кофе с сахаром, побольше сахара, вот так-то.
Кофе оказался прямо-таки приторным и с каким-то странным, не очень кофейным запахом. Но Кейси пивал и большую дрянь. Нет, самое то в таком месте. Он медленно помешивал ложечкой, как будто что-то такое очень важное там размешивал, или сахар особенный, оттого и приторный, и пока он размешивает, например, огромная куча теплого воздуха поднимается с Аравийского полуострова, так же медленно разворачивается в небе и всей массой движется на северо-запад. Кейси глотнул, поморщился, еще раз глотнул. Нормально.
Что вы говорите? переспросил Кейси. С другой стороны за столиком незаметно оказался парень, не старше Кейси, но выглядел уже повидавшим виды в тужурке наподобие моряцкой, красные руки с улицы, рядом номер «Socialist Worker», свернутый в трубку, такая же, как у Кейси, чашка кофе, он с ней, верно, и подсел.
Я говорю, нормальный кофе, приятель? Самое то в такую погоду.
Типа того, согласился Кейси, помешивая. Подумал и добавил как мог доброжелательно: Горячий.
Вот-вот сосед кивнул и занялся чтением.
Кейси посидел немножко, попивая кофе и поглядывая вокруг. Все гомонили, смеялись, размахивали трубками, гремели кружками, у противоположной стены двое спорили аж до крика, рядом подзуживали и подначивали, совали спорщикам пиво. Кажется, драки не будет. Сосед читал, не обращая на него внимания. Простые, славные люди Кейси скорчил гримасу на дне было уж слишком сладко и, сам не зная зачем, потянул из кармана телефон.
Я говорю, нормальный кофе, приятель? Самое то в такую погоду.
Типа того, согласился Кейси, помешивая. Подумал и добавил как мог доброжелательно: Горячий.
Вот-вот сосед кивнул и занялся чтением.
Кейси посидел немножко, попивая кофе и поглядывая вокруг. Все гомонили, смеялись, размахивали трубками, гремели кружками, у противоположной стены двое спорили аж до крика, рядом подзуживали и подначивали, совали спорщикам пиво. Кажется, драки не будет. Сосед читал, не обращая на него внимания. Простые, славные люди Кейси скорчил гримасу на дне было уж слишком сладко и, сам не зная зачем, потянул из кармана телефон.