Но, обо всём по порядку.
Лето кончилось и стало меньше свободного времени у детворы, теперь мы ходим в школу. Но дни ещё не совсем короткие и после выученных уроков всё же можно довольно долго пребывать на свободе, лихо отдаваться самим себе.
Правда футбол, травяной хоккей, лапта и другие игры за лето уже немного приелись, грибы в лесу есть, но за ними к вечеру мы уже не ходим.
Но разве когда-либо не найдёт ребятня для себя заветной утехи. Вот и на сей раз мы видим с приятелями работу на ближнем картофельном поле наших знакомых женщин и мужиков, слышим отголоски их деловых, а местами и весёлых разговоров.
Айда, робя, картошку печь, предлагает кто-то интересную идею.
Айда, дружно отзываются остальные. И вот уже бежим мы туда, к нашим взрослым работающим односельчанам.
Наготовить для костра дров не составляет большого времени и труда лес-то с обильным сухостоем совсем рядом. Спички есть у курящих мужиков.
И вот уже весело пылает костёр, трещат в огне сухие ольховые сучья.
Но у костра жарко в такой знойный вечер, да и в отдалении от костра уже прошибает пот.
Айда, робя, искупаемся пока, опять предлагает кто-то.
Все не против. Но перед тем как уйти закладываем картошку в уже образовавшиеся золу и угли.
До пруда не более километра. Покрываем это расстояние бегом за пяток минут. И вот мы уже на месте.
Этот пруд и от деревни недалеко. Мы почти всегда выбираем для купелей сей, близкий от нашей деревни, водоём и считаем его кровно своим купальным местом. Хотя неизвестно для чего он когда-то был создан. Возможно для водопоя пасшихся здесь в своё время коров и овец. Но теперь окрест здесь раскинуты поля, и он служит исключительно для нас- деревенской детворы.
Обычно мы ходим сюда пешком, от деревни до пруда тоже не более километра. Иногда приезжаем на велосипедах, но это редко проезд здесь неудобен из-за слишком горбатой тропинки по полю и жердям деревянных изгородей, здесь сооружён прогон для скота, с двух сторон оконтуренный, хоть и проходимыми, но затрудняющими путь людей заборами.
Да надо сказать, что и велосипеды у нас у всех были в тех, не близких уже временах, взрослые, большие, с высокой верхней рамой. Для детей они, мягко сказать, не совсем удобные. Из-за скудости семейного бюджета их обычно покупали, чтобы пользоваться всей семьёй, один взрослый велосипед на один дом. И мы коротконогие дети, были не в состоянии перенести ногу через верхнюю велосипедную раму, и ездили, как называлось: «под рамой». Может быть сейчас, при обилии маленьких велосипедов люди не знают, как ездить «под рамой». На всякий случай, поясню. Это, когда ездят стоя на педалях и огибая своё тело мимо верхней рамы. По мере же нашего роста, мы научались закидывать ногу за раму, но ещё не доставали до сиденья. Это называлось «ездить на раме», и было уже второй ступенью освоения велосипедной езды
Теперь про наш водоём. Вода в том пруду была на редкость прозрачной, хотя и несколько коричневатой по цвету и в небольшом отдалении от водоёма, если не была тронута ветряной зыбью, виделась чудесным природным зеркалом, с трёх сторон обрамлённым густой и высокой растительностью. Над прибрежной водой свисали шишечки рогоза, атласно блестели длинные полоски осоки, летали стремительные стрекозы, жужжали пчёлы и шмели.
Пробовали мы здесь развести карасей, но почему-то они не приживались, видимо здешняя вода оказалась для них не совсем подходящей. Пиявок же в пруду водилось множество, и непонятно было: чью они пили здесь кровь.
Чёрные и жирные черви те ползали по отлично видимому, жёлто-коричневому дну, свисали со стеблей и листьев густой водной растительности, вызывая во мне при заходе в воду брезгливость и боязнь. Но пройдя дальше от берега и, пускаясь к середине пруда, вплавь, можно было осенить себя спокойствием, в отдалении и на глубине пиявки не наблюдались.
Незыблема была поверхность пруда и на этот раз. И, лишь, бросившаяся с весёлым криком, мальчишеская гурьба дружно сломала то изумительное природное зеркало.
Вода уже была по-осеннему холодна, но после внезапно появившейся, отменной сентябрьской жары воспринималась телом на редкость благостно. Мы плавали и резвились над глубиной до озноба и, когда невероятно озябшие уже, выскочили на берег, несусветная дрожь пронзила всех нас неодолимой и страшной силой. Недолго посидев и подрожав на берегу, мы торопливо отжали свои трусы и бросились, всё ещё трясущиеся, к полю и нашему спасительному костру.
Вода уже была по-осеннему холодна, но после внезапно появившейся, отменной сентябрьской жары воспринималась телом на редкость благостно. Мы плавали и резвились над глубиной до озноба и, когда невероятно озябшие уже, выскочили на берег, несусветная дрожь пронзила всех нас неодолимой и страшной силой. Недолго посидев и подрожав на берегу, мы торопливо отжали свои трусы и бросились, всё ещё трясущиеся, к полю и нашему спасительному костру.
У костра быстро приходим в себя. Принимаемся пробовать нашу картошку. Наполовину обугленная снаружи и уже покоричневевшая внутри, она всё же кажется лакомством невообразимым, и мы, обжигая губы и рты, торопливо наслаждаемся ею. При этом постепенно отодвигаемся от, взявшегося снова лихо обжаривать нас, костра.