Да и то лишь за то, что он сразу же стал, в ответ на её упрёки, откровенно обвинять Диану в том, что она всё это время изменяла ему со своим пожарным. Возле «пожарного отделения» которого та и работала в своём ларьке. Узнав от Ольги, которая сменяла на работе Диану (а потому и была тогда приглашена вместе с ней к Софии на день рождения), всю её подноготную. Желая отомстить Лёше за то, что он ею, собака такая, пренебрёг, а потому-то и выложила ему о Диане «всю-всю правду!». «По большому секрету» сдав свою подругу с потрохами. В том числе и рассказав ему об её пожарном, который, во время отдыха от работы, постоянно гасил её «пожар любви», усмехалась Ольга. В своей однокомнатной квартире. Спаивая джином, который Диана уже успела полюбить. Как и пожарного, называя его уже не иначе как «мой джин любви» в разговорах с Ольгой. Вспоминая при ней о том, как долго она вчера тёрлась «о лампу его волшебного тела!» Своей не менее волшебной задницей. И периодически пыталась развести на джин и Лёшу. Только теперь поняв из разговора с Ольгой почему. И выложив весь этот «пасьянс» перед Дианой в споре. За что и был, тут же, отвергнут от ея престола. Возразив ему, что «всё это наглая ложь!»
А Маша, эта чистая душа, готова была простить ему всё. Даже Васаби. Хотя бы за то, что Лёша простил ей Власа. И продолжал прощать. Зная, что они встречаются. От самого Власа. Как уже давно прощала ему и Диану. И Свету. И лишь обрадовалась тому, что он и Диана наконец-то расстались. Подразумевая «пересидеть» и Васаби. Как очередное «стихийное бедствие», улыбалась Маша. И даже заявление Лёши, что он «свою Васаби» всё ещё любит, побудило Машу ответить ему лишь то, что она, оказывается, тоже его любит, причём давно:
С первого же дня знакомства. Или что ты обо мне тогда подумал? Все мы друг друга любим, пожала она плечами, именно это и заставляет нас заниматься любовью, снова и снова доказывая друг другу свою любовь. И что из этого?
Не желала понимать она, что он любит Васаби по-настоящему. А вот Машу
Но, по её личному убеждению, после того как она вырвала из-за Лёши шесть гнилых коренных зубов подряд, только бы ему не было больно во время её минета, он уже не мог её не любить. Постоянно напоминая ему о том, как до того, как пойти в больницу, она заставляла его практиковать наслаждение этой сладкой болью, с каждым вырванным зубом всё тоньше и изящнее. Как и она сама!
И уже просто обязан был это делать. Теперь, после стольких жертв! «Как минимум раз в неделю», настаивала она. И наслаждаться её минетом. Не зря же она
Снова и снова подымала Маша этот переставший уже быть для Лёши настолько болезненным вопрос. У себя во рту. Подымая его настроение.
Которое, само по себе, подымалось теперь у Лёши лишь при виде Васаби. Да-да, при одном лишь виде! Хотя и Васаби (которую Ромчик, как кореянку, усмехаясь, из-за её плоского лица называл не иначе, как «сковородка») своими заокеанскими «косыми скулами» играла на его «флейте водосточных труб» (как писал об этом Маяковский2, соблазняя девушек своим «студнем»), не хуже Маши, на чешуе зубов которой «прочёл я зовы новых губ»!
Да что там врать, откровенно лучше! С её идеальными зубами. Хотя Васаби все ещё жила со своим парнем.
Именно это и помогало Лёше в ответ на это держать возле себя хотя бы Машу. С её «жестяным ноктюрном». Уже жалея о том, что так рано отшил Диану. Из-за глупой ревности, что внушила ему Ольга. Собака такая!
И периодически ей звонил, раскаиваясь.
Но Диана делала вид, что недоступна. Ни для него, ни для пожарного, как выяснялось из разговора. Что именно жизнь, подчёркивала она (а не просто связь), с Лёшей и помогла ей наконец-то понять то, что ей пора выходить замуж.
Был ли это намёк, кто знает? Почему Лёша сразу же клал трубку.
И на Диану.
Встретив её через месяц и увидев по тому, насколько она стала вновь прекрасна! искренность её намерений. Поняв, что Диана, ради того чтобы стать серьёзнее, то есть для своего гипотетического Избранника наконец-то полностью бросила пить и, как следствие, беспорядочные связи. И тут же его отвергла, когда Лёша снова попытался к ней подкатывать, дав ему понять, что он является существенной частью того неадекватного прошлого, с которым она теперь полностью завязала.
Хотя, если бы Диана бросила пить, как только Лёша начал ей об этом долбить во время минета буквально вдалбливая ей в голову этим «орудием труда» свои благие намерения, и оставалась бы после этого столь же красивой, он тоже с не меньшим энтузиазмом стал бы её рассматривать (у себя в воображении) как весьма выгодную партию! И ни за что не поверил бы Ольге, обвинявшей её во всех смертных грехах. Даже если бы это и было правдой. Ради наслаждения её красотой, он простил бы ей всё. Безусловно! Так сильно он ей тогда поклонялся. Особенно в постели. Отлично понимая, что Ольга ему и не врала вовсе, он прекрасно видел это по микродивжению зрачков её глаз. Его не обманешь!
Сама виновата, понял он, когда Ксюша вышла из машины. Хотя, возможно, судьба приготовила ей кого-нибудь получше. Настолько она теперь красива!
«Ну, почему, почему ты не могла бросить пить ради меня?! Ты мне так нравилась!» истерично вздыхал о ней Лёша. Впрочем, не особо долго.