Алеша сразу взбодрился. Он подозвал тихим свистом зверька и принялся играть с ним, как всегда подвижным, стремительным и вертким, что бы ни происходило вокруг, какие бы страшные «дуратизации» ему ни грозили.
Глава 6
Новые знакомые
Иногда случается так, что событие, которое поначалу кажется нехорошим или даже ужасным, преобразуется в нечто славное или даже прекрасное. Так и на этот раз. Обнаруженный Сема (вот ужас!) подтолкнул Игоря Петровича к решению позволить Алеше выходить из палаты. Пусть на час-полтора в день, но это означало новые знакомства и впечатления новые просветы в цепи серых товарных вагонов.
На следующий день во время осмотра Игорь Петрович ни словом не упомянул вчерашнее происшествие, не произнес ужасное рычащее слово, сулящее гибель бедным мышам и бурундукам. Но, уже стоя в дверях, добродушно бросил:
Ну как, молодой человек? Выползли вчера из своей темницы с дрессированным паучком? Погуляли по отделению?
Алеша помотал головой: он был так расстроен, что даже не вспомнил о разрешенной прогулке.
Почему? удивился доктор. Считай это врачебным предписанием: оторвать от матраса зад и до обеда познакомиться с парой-тройкой здешних обитателей.
Ой, да с кем ему знакомиться, Игорь Петрович? встряла Зиночка. С дедом Фомой, что ли, чтоб тот его палкой своей огрел? Или с Кузякиным, с этим его вечным кривлянием и шуточками?
Почему с Кузякиным? Можно и поближе к его возрасту найти. Вон, Фролов Павел, лет на восемь всего его старше.
Фролов? ужаснулась Зиночка. Так он ведь не говорит совсем!
Зато рисует и пишет. И вообще, Алексей Табуретов мужичок самостоятельный. Сам найдет, с кем ему тут дружиться.
С этими словами врач вышел. А Алеша отправился в путешествие по отделению в поисках возможных друзей.
В отделении, кроме Алешиной одиночной палаты-люкс, было еще две. Мальчик начал с соседней той, из которой и днем и ночью к нему доносились разнообразные звуки.
Он зашел и вежливо поздоровался:
Здравствуйте!
Здесь было шесть кроватей, и с каждой на него смотрело чье-то лицо. Кроме одной, у дверей: лежавший там мужчина отвернулся лицом к стене и на появление гостя никак не отреагировал.
«Привет, малой!», «Здоро́во!», «И тебе не болеть!» откликнулось несколько голосов. А один больной, мужчина лет пятидесяти, в мятой пижаме и шлепанцах, не просто откликнулся, но соскочил со своей кровати, шагнул к Алеше и скорчил язвительную гримасу:
Смотрите, кто к нам пришел! Наш золотой мальчик, драгоценный китайский мандарин, обитатель одноместной палаты! Осчастливить нас явился, на презренную чернь посмотреть?
Алеша растерялся от такого приема. Он не ожидал ничего подобного. Остальные обитатели палаты молча смотрели на него, и в глазах их читалось: интересно, как малец вывернется?
Мальчик открыл рот для ответа, хотя вряд ли сумел бы выдавить из себя нечто твердое и убедительное, но неожиданно лежавший лицом к стене повернулся и грозно рявкнул:
А ну, оставь парня в покое, Кузякин! Чем он тебе помешал? Зашел, вежливо поздоровался, может, по делу какому или просто со старыми хрычами вроде тебя поболтать, а ты на него окрысился. Завидки берут, что малец в отдельной палате лежит, воплей твоих не слышит, вони твоей не нюхает?
Защитник оказался стариком с лохматыми бровями и полуседой бородой. В изголовье его кровати стояла суковатая палка, о которую тот оперся, помогая себе сесть.
Про вонь, Фома, чья бы корова мычала, огрызнулся Кузякин. Это ты у нас лежачий больной, которому помыться лишний раз невмочь. А малец что? Если по делу какому пришел, то добро пожаловать. А если просто полюбоваться на болезных и убогих, как на зверей в зоопарке, тогда пусть лучше прочь идет. В палаточку свою уютную, одноместненькую.
Алеше подумалось: вот как интересно доктор и Зиночка упомянули Кузякина и Фому с палкой, и они тут как тут. Осталось еще Павла Фролова отыскать.
Я по делу! поспешил сказать он. Мне Павел Фролов нужен.
Фроло-ов? протянул Кузякин удивленно. А на фига он тебе сдался?
Разговор есть. Он самый молодой тут, старше меня на восемь лет только.
Восемь лет в твоем возрасте вечность, наставительно заметил небритый худой мужчина лет сорока. У него были печальные темные глаза, как у мушкетера Атоса. Да и вряд ли он станет с тобой говорить, Павлуша Фролов.
Эт точно! противно захихикал Кузякин. Если только жестом поговорит, из одного пальца. Самого длинного на ладони!
И с палатой ты ошибся, продолжил печальный. Он в соседней лежит.
Ну, я пойду тогда, с облегчением Алеша повернулся к дверям.
Погодь. Подойди-ка! Старик Фома поманил его морщинистым пальцем.
Мальчик послушно подошел к его кровати.
Поговорить хочешь с Павлушкой? Лады. Только учти, ответить тебе он не сможет. И не обо всем следует с ним балакать.
Это как?
А так. Глупость паренек сделал: девчонка бросила, так он кислоты наглотался, горло себе прожег. Говорить теперь не может, только шипит. Если что нужно, писать или рисовать приходится. Ты сходи, может, и развлечешь его. Только ни в коем разе не говори с ним о девицах и о всяких там чувствах.
Алеша фыркнул.
Вот еще! О такой ерунде говорить.