Акудница. Разве я не сказал? удивился Бунар. Акудницу так зовут. Не бойся, Алька одна туда не доберётся. Это вверх по ручью дня три шлёпать.
Над их головами раздался протяжный скрип, и створка кухонного окна открылась нараспашку.
Дочь, крикнул Игорь в открытое окно, не балуйся. Комаров напускаешь, потом посмотрел на Бунара и тихо добавил. Всё, кончай. Вон она, уже уши греет. Бредит этим Городом. Отселить бы вас побыстрее, болтун.
Нам и у вас неплохо, пошутил Бунар.
Вам может и неплохо, а ты мне надоел со своими рассказами и расспросами. Доболтаешься до ссоры, ответил хозяин совершенно серьёзно. Ещё зиму тебя не вынесу. Не съедете в осень, зимой на снег выставлю.
Ты без меня и в эту бы зиму от тоски сдох, не обиделся Бунар. Он уже успел узнать характер своего товарища и на подобное ворчание не обижался. А чего ты сам её в Город не сводишь? За стройку не переживай, и без тебя людей хватит. Сходите, пока время есть. Мы с Варей Ярине поможем.
Хватит ерунду говорить, отмахнулся Игорь.
Эх, и заживём мы тут без вас, подмигнул Бунар и навалился плечом на Игоря.
В доме за дверью послышались голоса и сутолока, Бунар громко ударил ладонью по крыльцу и резко поднялся со ступеней.
Мы с Ярой пойдём, громко сказал он и улыбнулся, поправляя штаны. Пускай ваши меня тоже полётам научат. Ты не против?
Иди, тихо ответил Игорь. На первых порах это сильно занятно.
Ну, и ладно, отозвался Бунар и замолчал, покусывая бороду. Решиться надо. Решиться надо, Игорь. Это я про полёты. А я пока никак, признался он и спустился с крыльца.
Дверь из дома наконец-то открылась, и на крыльцо вышли женщины. Алька навалилась на спину отцу и повисла на его шее. Девочка стала ему что-то шептать в ухо и хихикать.
Давай в другой раз, засмеялся Игорь и поцеловал дочку.
Ну, пап, закапризничала она. И совсем уже другим тоном. Косуля уже приходила?
Приходила. Тебя спрашивала.
О том, кто за порогом
Алька лежала в своей кровати, и её мечты скакали и перемешивались. Рассказ Бунара был самой большой мыслью, прыгающей в её голове. Однако не единственной.
Дом был пуст. Отец был в бане, а остальные ещё не вернулись от костра. Комната нашей юной героини была чуть больше, чем ей того хотелось бы. Совсем немного. Избыток пространства девочка заставляла и завешивала как могла. Рубленые стены были украшены всевозможными предметами, веточками и тряпочками. Гордостью её интерьера была массивная полка со старинными и непонятными вещами, принесёнными отовсюду разными людьми. Это сооружение стояло прямо за кроватью хозяйки комнаты от пола и до потолка. Большинство расставленных на полке предметов когда-то украшало гостиную, но со временем перекочевали в Алькину спальню. Теперь они считались собственностью хозяйки. Друзья девочки благоговели перед этой выставкой непонятных и отживших вещей. Впрочем, Алька-то знала, что дневной формат её экспозиции не самая большая ценность. С приходом темноты, а особенно как сейчас, при лунном свете, непонятные предметы обретали новые формы и содержание. Это была мастерская Алькиных фантазий. Каждый из предметов мог породить собственный сюжет, втянуть в сказку.
Прямо сейчас Алька была занята тем, что из фарфоровой статуэтки выдумывала сцену выхода Бунара и Вареньки к большому костру. Днём она видела Зал Большого Костра пустым. Там не было ничего интересного нагромождение корявых кресел и цветастых топчанов. Но в фантазиях она дорисовывала недостающее. Уж с чем-чем, а с воображением у неё никогда не было проблем. Поиграв с Бунаром и Варенькой, мысли девочки переключились на Лиса, резвящегося в курятнике. Фантазия получилась такой быстрой и яркой, что Алька засмеялась. Собственный смех сконфузил, она зажала рот краем одеяла. На фоне затихшего звука тишина стала казаться осязаемой.
Вдруг вспомнилась утренняя ссора с подругой. Как-то очень быстро подобрались слова, которые надо бы было сказать в тот момент, и кольнула обида за то, что сказано это не было. Но и эти воспоминания быстро ушли. Алькин взгляд снова пробежался по загадочным теням непонятных предметов на полке. Она погрузилась в любимые мечты о далёком и загадочном Городе.
Из тумана невнятных образов девочка как могла сложила огромные дома и каменные улицы. Она представила себя, лежащую в брюхе огромной машины, сделанной в виде кошки. «Ох, и темно же там без окон», подумалось ей. Снова вспомнились разговоры о том, что в этих машинах Шеллах, все люди жили совершенно без одежды. Вспомнились рассказы родителей, что из машин никто и никогда не выходил, а друзья общались между собой через какое-то устройство. И что в этом устройстве можно видеть всё, что ты захочешь. Таких же голых друзей, разные картинки, придуманные истории. Она представила себе, что лежит в бочке без тряпочек и подушечек, а к ней подходят и заглядывают разные люди: и знакомые, и незнакомые. Алька попробовала сфантазировать, что может запросто с ними разговаривать, но не смогла. Ей вдруг стало так приятно и так неуютно, что девочка сжалась и замерла, не понимая, бояться ей этих ощущений или радоваться им. Она тесно укуталась в одеяло и перекатилась на бок, лицом к двери. Подобные ощущения часто сопровождали её фантазии. Из-за них мечты о Городе становились и сладкими, и неловкими. Иногда она стеснялась их даже перед собой.