Девушка лет двадцати пяти, что сидела рядом, почти прижавшись к столу, стрельнула в мою сторону глазами и слегка покраснела.
Это мое купе, озадаченно сказал я, не понимая, в чем дело.
Ошибки быть не могло: номер я еще мог бы перепутать, но вот наклейку с Человеком-пауком, что красовалась возле дверной ручки ни за что.
Мам, это, наверное, парень с нижней полки, тихо сказала девушка, отложив в сторону надкусанное яблоко.
А, ну конечно! Спящая красавица! зычно сказала толстуха и заулыбалась, заколыхалась телесами. Мы уж гадали, заболел, что ли! Спит и спит! Сели, вещи разложили, на стол все ставим хоть бы хны! Мне бы такой сон!
Мам, снова сказала девушка и покраснела еще сильнее.
«Мам» да «мам»! Что я такого особенного сказала?
А где Костя и Камиль? глупо спросил я.
Это еще кто? Друзья твои? Сошли, а тебя тут оставили?
Женщина хотела пошутить, но мне было не до смеха. Девушка, видимо, поняла это по выражению моего лица и легонько тронула мать за плечо:
Погоди, мама. Что-то случилось?
Да, определенно случилось. Но вот что? Хотел бы я знать.
Войдя в купе (не стоять же в дверях), я сел на свою полку напротив новых попутчиц.
Я сел на поезд в Казани. Камиль и Костя тоже. А сейчас их почему-то нет.
Так сошли, говорю же, женщина ударила себя ладонями по бедрам, удивляясь моей бестолковости.
Нет, это невозможно, я замотал головой. Костя едет в Тюмень, к брату, он говорил. Зачем ему выходить раньше? А Камиль Я забыл, до какой станции он едет, но он сказал, что выходить ему в час дня.
Произнося это, я сообразил, что, возможно, сейчас уже больше тринадцати часов. Так что все объяснимо: Камиль сошел, а мать с дочерью сели! Что до Кости Да всякое может быть. Может, передумал ехать. Может, ему позвонили и попросили вернуться. Что толку голову ломать. От души немного отлегло.
Женщина и девушка молчали, причем женщина больше не улыбалась. Они словно видели всю ту мыслительную работу, что шла в моей голове, и ждали, к каким выводам я приду.
Отведя от них взгляд, я полез за телефоном. С вечера положил в маленькую сумку с документами и деньгами, засунул под подушку. Не знаю, воруют ли сейчас в поездах, но предусмотрительность никому еще не вредила. Уходя умываться, взял сумку с собой, и сейчас она висела через плечо.
Женщина и девушка молчали, причем женщина больше не улыбалась. Они словно видели всю ту мыслительную работу, что шла в моей голове, и ждали, к каким выводам я приду.
Отведя от них взгляд, я полез за телефоном. С вечера положил в маленькую сумку с документами и деньгами, засунул под подушку. Не знаю, воруют ли сейчас в поездах, но предусмотрительность никому еще не вредила. Уходя умываться, взял сумку с собой, и сейчас она висела через плечо.
Доставая разбитый мобильник, я надеялся на чудо: бывает же, что сломанная вещь по непонятной причине чинится сама собой. Однако в данном случае волшебства не случилось. Нажав на кнопку раз-другой, я оставил бессмысленные потуги.
Телефон вчера выронил. Он сломан, не могу включить. Вы не знаете, сколько сейчас? Времени, я имею в виду.
Мать и дочь переглянулись, словно не вполне понимая, о чем их спрашивают. Потом девушка спохватилась и потянулась за мобильником, который лежал на столе. Телефон был старый, кнопочный неужели кто-то продолжает пользоваться такими?
Может, включится, конечно, но вряд ли. Батарейка села, виновато проговорила девушка.
Она повертела в руках серый аппаратик, похожий на головастика.
Не работает. И зарядника нет. Дома оставили.
Ладно, ничего страшного, натянуто улыбнулся я.
Хотя ситуация нравилась мне все меньше.
Вы не голодный? робко осведомилась девушка.
Я хотел ответить отрицательно, но тут же понял, что хочу есть. Придется прогуляться до вагона-ресторана. Однако девушка меня опередила:
Мы как раз хотели пообедать, да, мама? Будете с нами?
Отнекиваться я не стал. Может, в другой ситуации и отказался бы, но сейчас был слишком растерян. Идти никуда не хотелось хотелось сидеть тут, рядом с этими женщинами, одна из которых явно мне симпатизировала, и вести незначительные разговоры, отвлекающие от проблем. Поэтому я с благодарностью согласился.
Девушка аккуратно убрала полотенце, которым был прикрыт столик. Под полотенцем чего только не оказалось выпечка, сладости, фрукты. А еще суп в банке, металлические миски с салатами и вторыми блюдами, мясная нарезка Культ еды какой-то. Я невольно покосился на толстую женщину.
Девушка принялась наполнять пластиковую тарелку едой, а после протянула ее мне:
Кушайте, не стесняйтесь, улыбнулась она.
Дай-ка мне картошки с курой, велела ей мать.
Было вкусно, только чересчур сытно, жирно: много масла и майонеза, обилие приправ и специй. Как сказала бы мать, смерть для желудка.
Вспомнив про мать, я вздохнул. Она, небось, каждые пятнадцать минут набирает мой номер и уже сходит с ума, когда слышит, что абонент недоступен. Костерит меня на все лады: думает, я отключил телефон, а включить забыл. Психует: обещал позвонить, а сам молчу.
Вам не нравится? спросила девушка.
По-видимому, она так решила, взглянув на мою кислую физиономию.
Очень нравится, спасибо, спохватился я.