В какой-то деревне украл сушившиеся на веревке штаны. Потом уже в этих штанах и в рубахе от нижнего белья пробрался в Шид, на сербскую территорию, зашёл в первую же кофейню и заказал виноградной водки и стакан воды. Промыть рану.
Я смотрел в рюмку и сосредоточенно думал. Мне нужно было ясно представить себе, как исполнить то, что я задумал.
Ключевой вопрос, возникший передо мной, был связан с названиями двух-трёх учебников, которыми я пользовался ещё в школе. Это были учебники иностранных языков. Назывались они примерно так: «Итальянский за сто уроков», «Французский без мучений», «Как легко и быстро выучить английский» и так далее. Сейчас и здесь мне требовались приёмы, отличные от тех, которые использовались в учебниках иностранных языков. Мне было нужно срочно отточить процесс, противоположный мнемотехнике. Теперь я должен был овладеть умением как можно более легко и быстро забывать. Сон забывается тут же, стоит только пройти через ближайшую дверь. От него остаётся один костяк. А как забыть язык, на котором видишь сны, язык, с которым вырос?
Итак, в моём случае вопрос «Быть или не быть?» следовало сформулировать следующим образом:
Следует иметь в виду, что умение забывать — это особо важная статья в нашей жизни. Кроме того, это большое и загадочное искусство. Память возвращается к человеку циклически. Любая декада воспоминаний вновь возникает на небе памяти, после того как, подобно комете, пройдёт свою часть какой-то собственной вселенной. Точно так же, циклически, текут и периоды забытья. Всякий раз, когда что-то забываешь, это означает, что к тебе обращается и окликает тебя по имени кто-то с той стороны. Кто-то с того света подаёт тебе знак, что хочет вступить в общение с тобой. И если вспомнишь забытое, это значит, что то сообщение, которое этот кто-то хотел тебе передать, достигло тебя! Но имей в виду, то, что ты забыл, всегда немного изменено, и когда наконец ты вызовешь забытое в своём сознании, то, что ты вспомнил, всегда будет немного отличаться от того, что выцвело в твоей памяти… И именно в этой разнице и кроется сообщение.
«Вернемся, однако, к действительности», — подумал я. Для начала хорошо уже то, что некоторый опыт в этой области у меня имелся. Как я тебе рассказывал, дважды в жизни я забывал английский и дважды воскрешал его из мёртвых. Поэтому мне известно, что языки можно различать и по тому, каким образом они забываются. Сейчас, за время этой войны, мне удалось забыть и некоторые другие языки. По-французски я всё ещё могу сказать всё, что мне нужно, однако не понимаю ни слова из того, что говорят мне. С греческим наоборот — сказать ничего не могу, но всё понимаю. Одним словом, из войны выходишь полунемым. По-сербски на войне я стал заикаться. И это ещё не всё. Оказавшись в Боснии, среди всего этого ужаса, я начал забывать имена не только окружавших меня людей, но и знакомых и родственников… Я по-прежнему прекрасно знал, кто они такие, чем занимаются, откуда они мне известны и какой у них нрав. Вспоминая их, я отчетливо представлял, как они выглядят, однако целые поколения исчезли из моей памяти, целые большие города живущих во мне людей остались без имен и фамилий, я передвигался по миру, ставшему анонимным, девственно чистым и свободным от названий, как во времена до Адама. Наконец, в Боснии я забыл и собственное имя. «Вот прекрасная основа для начала моего курса обучения, — подумал я. — И ещё одна не менее прекрасная основа — мысли о тебе». Чтобы не забыть и твоё имя, мне пришлось записать его на воде. На реке Саве.
Не знаю, известно ли тебе, что леса переселяются?
Следует исходить из того факта, что родной язык и материнское молоко связаны. Если хочешь забыть язык, которому тебя учили с первых твоих дней, то нужно забыть и пищу, полученную от матери, пищу, на которой ты вырос.