А потом, назло «партейным» пошел в церковь и принял обряд крещения. Между прочим, было ему уже двадцать семь. В двадцать восемь родилась у него дочь. Полугодовалую девочку окрестил. Вызвали в профком. Стали воспитывать: позорит своим мракобесием трудовой коллектив. Послал «воспитателей» подальше и ушел, хлопнув дверью. Ничего не сделали. А что бы они сделали с работягой? Их же вождь сказал: рабу терять нечего, кроме своих цепей. С его-то квалификацией да не найти работу?..
За дверью вновь сопение и осторожные шаги, опять в щелочке носик и голубенький глазик. Теперь Иван Васильевич шумно вздыхает. Потягивается.
О-хо-хо!
Открывает глаза, встает, опускает в тапочки ноги. И дверь спальни тотчас же с шумом распахивается. Ураганом влетает Светланка и повисает на его шее.
Дедушка, ну, как можно так долго спать?! восклицает она и гладит редкую стариковскую шевелюру. Думала: не дождусь. Думала: помру, не дождавшись, подражая взрослым, заключила вопросом. Разве можно испытывать так долго мое терпение?
Он крепко прижал к себе ребенка.
Извини, внученька. Не знал, что у меня такие гости.
Иван Васильевич встал, сопровождаемый внучкой, пошел в ванную, чтобы привести себя в порядок. Он долго и с наслаждением плескался.
6
Когда вышел, то увидел в гостиной накрытый стол и сидящих за ним дочь и зятя, а внучки не было, чему он удивился. Дочь встала и поцеловала отца.
6
Когда вышел, то увидел в гостиной накрытый стол и сидящих за ним дочь и зятя, а внучки не было, чему он удивился. Дочь встала и поцеловала отца.
С Рождеством, папуль!
С Рождеством, сказал зять, и они обменялись рукопожатием.
Иван Васильевич присел на свой любимый стул. Дочь придвинула к нему столовые приборы. Зять стал открывать бутылки: для мужчин водочку, для женщин сухое.
И тут Иван Васильевич заозирался. Догадывается, что все это не зря, но
А где востроглазенькая озорница?
Дочь с зятем, как истинные заговорщики, переглянувшись, промолчали.
Скрипнула тут дверь. В гостиной показалась Светланка. Она была в сверкающем костюме Снежной Королевы и с посохом в руках, на конце которого сияла, подсвечиваемая изнутри разноцветными лампочками, Вифлеемская звезда.
Иван Васильевич воскликнул:
Боже мой, какая красавица к нам пожаловала! Откуда?!
Вопрос повис в воздухе. Потому что Светланка своим чистым и свежим, будто у ангелочка, голосочком запела:
Рождество твое, Христе Боже наш,
Вновь пришло сюда, в край российский наш
Да в землю русскую, православную
И в сторонушку разлюбезную.
Много лет назад, во хлеву-яслях
Принесла на свет Дева-матушка
Сына дивного, сына малого,
Сына ясного, сына светлого.
Увидав, волхвы не поверили
В чудо чудное, диво дивное,
Но взошла звезда Вифлеемская,
Господом нашим там зажженная.
То был знак всем им, знак пророческий:
На земле теперь есть Сын-Боженька.
Он мессия, чтобы суд вершить
Суд праведный, суд божеский.
Иисусом его нарекли волхвы.
Понесли они весть ту светлую
Во всю ширь земли, во всю даль морей.
А народ везде, столь возрадуясь,
Славить стал Христа, песни петь ему,
Видя в нем самом он заступника,
Покровителя, сына Господа.
Восславим и мы своего Христа,
Православный люд, и помолимся!
Светланка перекрестилась. Потом подошла к ошеломленному деду, обвила ручонками шею, поцеловала.
С Рождеством Христовым, дедушка! в горле Ивана Васильевича что-то застряло, а глаза повлажнели. Глазастенькая внучка заметила дедушкины слезы. Ты плачешь, да? Рождество сегодня и надо радоваться. Тебе не понравилось, как я пела, да?
Ну, что ты, радость моя! Понравилось.
Очень-очень?
Нет слов, внученька.
А слезы?.. спросила девочка, усаживаясь за стол возле деда
От радости.
Что ты говоришь, дедушка: разве можно плакать от радости?!
Получается, можно.
Странно, сказала девочка, удобно перекочёвывая на дедушкины колени. Я плачу лишь с горя.
Иван Васильевич заулыбался.
И часто?..
Плачу, что ли?
Дед отрицательно мотает головой.
Нет. Часто к тебе горе приходит?
Не часто В декабре в последний раз ревела?
Из-за чего?
Учителка двойку врубила.
Дед, изумившись, спрашивает:
Заслужила, поди?
Ну, да! Скажешь тоже. Не знаешь, что я учусь на одни пятерки?
Все мы грешны.
Учителка больше других. Несправедлива она!
Надо уметь, девочка моя, прощать. Иисус Христос, сама знаешь, через какие муки прошел.
Девочка встряхнула головой и ее косички сначала взлетели вверх, а потом, пощекотав шею старика, улеглись вновь на ее спине.
Знаю. Его злые дяденьки распяли на кресте А в ручки его гвозди заколотили.
Ну, вот А Христос простил всех своих мучителей.
Светланка опустила глаза.
Трудно это ну прощать-то.
Дед прищурился.
Кстати, ты мне не сказала, откуда ты эту славку взяла?
Песню-то, что ли?
Ее. Мне казалось, что
Девочка наклонилась к уху дедушки, рассмеявшись тихо-тихо, не выдавая секрета, совсем другое прошептала.
Уж, знаю, Анька, когда скажу ей, позеленеет от зависти. У нее-то нет дедушки, который песни пишет.
Ну, Светик, я ведь тоже Только одну и написал Случайно.
Не случайно, дедушка, строго поправила Светланка, а по воле Господа нашего.
Иван Васильевич рассмеялся.
Твоими устами, моя любимица, глаголет истина.