Однажды бабушка моей детсадовской подруги пригласила меня погостить на их даче. Несколько веселых летних дней запомнились отчетливо, будучи наполненными последними событиями, которые на самом деле несомненно происходили со мной: купание в речке, пикники, вечерние чаепития на веранде. Когда я вернулась домой, мама встретила меня одна. Артем исчез. Пропали и все его вещи: одежда, пеленки, пузырьки, игрушки, даже детская кроватка. Поразительно, что мой мозг до мельчайших подробностей помнит эти предметы, хотя они никогда не находились в нашем доме. Я все придумала. Я стала бегать по комнатам, искать своего Артемку. Но не нашла.
Мама, а где Артемка? спросила я, ни о чем не подозревая.
Какой Артемка, о чем ты? Ты так щеночка назвала? не поняла матушка. По нашему двору все время бегали какие-то приблудные щенки и котята. Я с ними играла, кормила и лечила.
Не щенок, а мой братик. Где мой братик?
Люся, доченька, о ком ты говоришь? Мы живем вдвоем.
Несколько дней потребовалось маме, чтобы объяснить мне, что я все выдумала. Выяснилось, что добрая половина обстоятельств моей жизни не существует на самом деле. И моя реальность поделилась на две части: то, что есть и то, чего нет. Вызвали врачей. Меня не увозили в больницу, но кололи уколы и давали таблетки. Лечили от внезапно открывшегося безумия. Я много спала, вставала в полдень, а в девять вечера уже опять лежала в постели. В обеденное время бодрствование мое омрачалось дымкой, неким туманом в голове, заторможенностью мыслей и чувств. Я ходила по дому в пижаме, не умытая и не причесанная. Мама странно смотрела на меня. Иногда я задавала какой-нибудь вопрос. Родительница не отвечала, только плакала. Первое время я явно искала брата, а потом скрыто. Чтобы мама не расстраивалась. Я не нашла ничего. Ни следа, ни одной фотографии. В детский сад меня больше не пускали. Матушка решила переехать.
Люся, если ты еще кому-нибудь расскажешь о том, что у тебя есть брат, тебя положат в больницу для ненормальных. Ты это понимаешь? спрашивала мама осторожно. Я послушно кивала.
Мы переезжаем в другой город. Там никто не будет знать, что тебе чудятся некоторые вещи. Там я найду врача и вылечу тебя.
Мама, может останемся здесь? робко возражала я. Мне было жалко расставаться с подружками из детского сада, моими щенками и котятами, с родным домом.
Люся, здесь ты уже всем рассказала про брата. Все поняли, что ты не в себе. Если мы останемся, тебя могут забрать у меня. Ты этого хочешь?! мама не выдерживала, начинала кричать.
Стали собирать вещи. Уезжали мы ночью. Для моей безопасности. Чтобы не забрали в больницу. Мы собирались ехать в Ленинград, вернее Санкт-Петербург. «Там я научусь отличать то, что бывает, от того, чего нет», подумала я. И вдруг вспомнила о своей кукле, любимой игрушке. Кинулась в комнату, чтобы взять ее с собой. На секунду замешкалась. А вдруг ее я тоже придумала? Но, нет. Кукла нашлась в маминой спальне. Я обвела взглядом комнату, и слезы опять стали наворачиваться на мои глаза. Вот здесь, на этом самом месте, где стоит журнальный столик раньше находилась кроватка Артема. Но ее не было, так же, как не было и брата. Кукла моя лежала под столом. Я опустилась на пол, чтобы достать ее. И в дальнем углу, в самом темном месте, под кроватью, заметила что-то голубое. Погремушка! Артемкина погремушка! Я поползла, собирая локтями и коленями пыль.
Люся, давай быстрее. Мы опоздаем! кричала мама из прихожей. Но я молча ползла. Рукава пальто собирались гармошкой на локтях, колени ломило, и мне стало ужасно жарко. Раз, и я протянула руку к игрушке. Она ответила мне негромким звоном. Я прижала голубой бубенчик к сердцу. Наверное, его тоже нет, он только видится мне. Я спрятала пластиковое сокровище за пазуху пальто, и, уже в поезде, несколько раз проверяла. Вдруг, исчезла? Но игрушка оставалась на месте. Она пропала уже в Питере, через несколько месяцев после нашего приезда.
3
Почему я стала вспоминать вымышленного Артемку именно сейчас? Может, потому, что сама стала мамой. У меня теперь был сын, Никита. И он напомнил мне первые детские галлюцинации?
В Питере я снова стала посещать детский сад, но уже никому, ни одной душе не рассказывала про Артемку. Будни мои омрачались сильной тоской по брату. Хотя, как можно страдать по тому, кого нет? И еще, теперь я постоянно была неуверенна в том, что вижу и слышу. В детском саду то и дело переспрашивала воспитательницу, можно ли взять эту, именно эту желтую уточку с красным клювом? И протягивала женщине игрушку. Сотрудница детского сада странно смотрела на меня.