Вот это да! Да быть такого не может!!
Не Чо-то здесь не так Я реально тупикую!
Либо я чего-то не понимаю, либо я чего-то не доучил
Неужели такое уже тогда было возможно?!
Публика бурлила и изливала своё восхищение тем, что появилось на экране. И было от чего бурлить! Гефеста вели под руки настоящие роботы. Главным их отличием от современных был материл, из которого они были сделаны. На вид это было чистое золото.
Глянь, Пятакова! тыкал пальцем в сторону экрана Гвоздь. А по стенам движутся ещё роботы! Вон те треноги видишь? Похожие на роботов из Звёздных войн
Я всегда знала, что первые роботы были вовсе не роботы! сладко пропела сама Дольчина. Это были роботы-девочки! Посмотрите, какие они хорошенькие.
И функциональные! Вон как ловко бедного Гефеста под руки ведут, сухо отметил Белкин, который приходился сыном знаменитому астрофизику программисту.
Отроки! Затихли все и разом! незнакомый, раскатистый голос Гефеста обеззвучил зрителей с первой попытки. У нас тут спор на Олимпе: что нас сподвигнуло машины человекообразные строить? Желание стать известными? Любопытство?
Конечно, известности захотелось, без соринки сомнения в голосе и взгляде выдала свой ответ Белла.
Неверный ответ
Любопытство! Только любопытные люди что-то новое изобретают, это был Белкин.
Порадовал ты меня, землянин! Ну, тогда ещё разок напряги свою умственную мышцу. А без чего любопытство это просто девчачья слабость, стремление во всё свой нос сунуть?
Без знаний! не дала ответить товарищу Вера Пятакова.
Неверный ответ! Знания можно приобрести на практике! Сто раз не так железки сложил на сто первый всё равно получится.
Без воображения! Сам Эйнштейн сказал: «Воображение важнее, чем знание». Знание ведь о том, что человечество уже знает. А воображение относится к тому, чего ещё не существует Или, может, существует, только никто об этом пока не знает. Человек думает, воображает, что бы это такое могло быть? А потом пытается разгадку, ответ найти
Сам Гефест, бурно поддержанный Андреем Карловичем, принялся рукоплескать Белкину.
Гвоздь сидел натурально пригвождённым к парте. Боковым зрением он видел, с каким удивлением посмотрела на Белкина новая девочка. Впрочем, и все остальные девчонки уставились на неуклюжего, не очень спортивного, всегда небрежно одетого Белкина. Вдруг все заметили его умные серые глаза и обаятельную улыбку. Вспомнили, с какой готовностью он помогает каждому по химии и математике. Даже по английскому даёт списать! И Гвоздь гвоздил себя последними словами за лень, за то, что не притрагивается к тем ярким книжкам, которые специально для него привозил из командировок отец. Каждый раз, ставя новую книгу на полку, Меркурий Иванович говорил:
Ты хоть открой книжечку на досуге! Это же не школьный учебник. Там о таких чудесах на земле и в небесах узнаешь! Сам удивишься. А там, гляди, и заинтересуешься
Грустные размышления Ивана Гвоздева не успели, однако трансформироваться в жестокую фразу: «Всё! Начинаю новую жизнь Сегодня же».
Комната вновь погрузилась во мрак, а когда осветилась картинкой с экрана, все ахнули в очередной раз. Перед ними на странном, невиданной конструкции троне, восседал сам директор Лешаков. На его лбу красовалась татуировка: «Царь Соломон». Перед троном стояли просители. Их очень естественно изображали учащиеся младших классов: