Спасибо, ответила одноклассница и спросила: Интересная книга?
Очень, честно соврал я, зачитаешься.
Таня кивнула, поблагодарила меня и пригласила в дом.
Из прихожей я попал в большую комнату, где вдоль стенки стояло несколько столов, уставленных тарелками с едой. Столы тянулись в другую комнату поменьше. Как-то так получилось, что в меньшей комнате обосновались мальчишки. Была ещё одна комната в доме, которую оккупировали девчонки. Они устроили там раздевалку.
Большая часть большой комнаты была пустой. В углу стоял журнальный столик с проигрывателем и кипа пластинок: Як Йола, Алла Пугачёва, София Ротару. Иностранные исполнители были представлены Карелом Готтом и Анной Герман.
Расселись за столами. Перекусили.
Разбились на группы. Точнее говоря, на две группы. По гендерному признаку.
Девчонки крутились около проигрывателя. Мы, сильная половина класса, столпились в маленькой комнате. Делая вид, что ещё не все салаты попробовали и что нам надо о чём-то срочно поговорить.
Кто-то поставил пластинку «Когда цвели сады». Дом наполнился музыкой и пронзительным женским сопрано, от которого побежали мурашки по коже.
Наступило время танцев. И кому-то надо было сделать первый шаг пригласить одну из девочек.
Ну что? Кто первый пойдёт? вдруг подал голос самый хулиганистый из класса, Арик Мартиросян. Кто самый смелый?
Народ промолчал. Смелых не оказалось.
Именинницу не приглашать, вдруг хриплым голосом продолжил Мартиросян, я её сам приглашу. А кто пригласит, ноги сломаю.
И почему-то покраснел.
Вот и приглашай, посоветовал ему один из одноклассников.
Потом, глядя куда-то в сторону, сказал Арик, надо сначала разогреться.
Но разогреться не получалось. Все трусили, поглядывая на стайку наших девчонок, толкающихся и хихикающих у противоположной стены. Девчонки стреляли по нашей оробевшей толпе глазками и о чём-то шушукались, ожидая, когда хоть кого-то из них пригласят на танец.
Но желающих первым пересечь импровизированный танцпол и пригласить на танец девочку среди сильной половины класса не было.
Вместо Герман зазвучала Пугачёва. Пауза затягивалась. Неприлично затягивалась.
И тут я решился.
Кто из девчонок танцевать умеет? спросил я, нарочито медленно вытирая руки о льняную салфетку.
Все посмотрели на меня.
Ленку Ковальчук на бальные танцы родители в Богородицк возят, сказал кто-то, раз в неделю.
Ленка стояла с краю от основной кучки девчонок и о чём-то говорила со своей подругой Верой.
Я встал, отряхнул с себя невидимые пылинки и пошёл в сторону Ленки.
Музыка смолкла. Кто-то лихорадочно менял пластинку, чтобы поставить медленный танец.
Я пересёк комнату на негнущихся ногах. Подошёл к Ленке.
Глаза у неё расширились. Лицо пошло красными пятнами.
Лена, разрешите пригласить вас на танец, неожиданно громко и звонко сказал я.
Ленка сглотнула. Криво улыбнулась.
Я не танцую, вдруг так же звонко выдала мне в ответ и захлопала своими ресницами.
Рядом кто-то охнул. В мужской половине кто-то вполголоса выругался.
Я топтался перед Ленкой, как дурак, и не знал, что делать. По спине тёк пот. Горло пересохло. Внезапно захотелось в туалет.
Наконец, я глубоко вздохнул. Что-то промычал про следующий раз и направился в сторону прихожей.
Там я схватил чью-то тёплую куртку и вывалился во двор. Следом за мной вышли два брата-близнеца, Вовка и Юрка. На дворе лежал утоптанный снег. Было морозно. Вечерело.
Там я схватил чью-то тёплую куртку и вывалился во двор. Следом за мной вышли два брата-близнеца, Вовка и Юрка. На дворе лежал утоптанный снег. Было морозно. Вечерело.
Вот она тебя отшила, сказал Юрка и похлопал меня по плечу.
Не переживай, поддержал брата Вовка.
А где тут туалет? спросил я их.
В доме, ответил Юрка. Но если поссать, то за углом можно, у сараев. Пошли с нами.
И мы втроём пошли вдоль стены за дом по утоптанному снегу.
Между домом и сараями стояла громадная сосна. Её основание было засыпано снегом. К этому сугробу мы и подошли.
Подошли, расстегнули свои штаны и не спеша помочились, растапливая горячей мочой холодный снег причудливыми узорами. Я попробовал нарисовать на сугробе сердце, но хватило меня только на половину картинки.
Вдруг за углом раздался голос нашей старосты класса, Ларисы Коротких.
Где Вадик? спросила она у кого-то.
С близнецами за угол пошёл, ответили ей.
Мы резко прекратили наши художества и принялись застёгивать брюки. Вовка с Юркой справились мгновенно. А вот у меня заело молнию, в которую попала рубашка.
Я дёрнул молнию раз, другой. Отвернулся к сугробу. Запахнулся курткой. Предстать перед девчонкой с расстёгнутой ширинкой было бы очередным унижением после отказа потанцевать.
За спиной раздались чьи-то шаги.
Вадик, услышал я голос Ларисы, ты что тут? Ты не переживай.
Я не переживаю, пробурчал я, стараясь сильнее закутаться в куртку.
А что вы тогда тут делаете? задала очередной вопрос Лариса.
За белками наблюдаем, вдруг отозвался Юрка, они тут территорию метят. А мы следим за их поведением. Вон сугроб видишь? Пометили его весь.
И мы все посмотрели на сугроб. Сугроб и действительно был весь в жёлтых дырках. Видимо, до меня с близнецами его уже кто-то посещал.