Но недолго свободе, в её красных нарядах,
По проспектам гулять в Петрограде моём
И заменит на кровь нашу красную радость
Скоро Красный Октябрь. Лишь тогда всё поймём
Февраль семнадцатого года
Повторяется всё
В нашей жизни когда-то.
Вот и снова февраль.
Вновь семнадцатый год.
Я молоденький юнкер
У дворцов Петрограда
В толк никак не возьму,
Что ж ликует народ?
Почему наполняются,
Словно кровью, знамёнами,
Раньше тихие улицы
И большие мосты?
Лишь в часовне на Невском
Тишина пред иконами,
Ну а толпы вокруг
Вслух поносят святых.
Да откуда им знать,
Что российская драма
Началась в это утро.
С отреченьем царя!
Будет время и Русь,
Словно пьяная дама,
Вдруг проснётся с похмелья
Где-нибудь в лагерях.
Никогда ничего
Не проходит бесследно
Ни триумф палачей,
Ни духовный разброд
Просыпаюсь я утром,
А над Всадником Медным
Вместе с солнцем встаёт
Тот семнадцатый год
Баллада о вожде
Баллада о вожде
Жил человечек маленького роста
Учился в школе. Задавал вопросы
Искал пути и сам их находил
И брали Зимний бравые матросы
И оказалось быстро всё и просто
А маленький невзрачный человечек
Из Смольного уже руководил
Всё это будет позже лет на десять
Но час его покуда не пришёл,
Да и себя ещё он не нашёл,
Да и народу был не интересен
А между тем, набрав ума и силы,
Немного полысел и постарел
Жаль, пятый год в Женеве вместе с пивом
По молодости просто просмотрел
Россия пошумела, покричала,
Но без него. И спать легла опять.
Не зря же он марксизм учил на «пять»
И без неё решил начать сначала
Чтоб разбудить её, как раньше Герцен,
Подняв толпу разрушить всё мечтал.
Он о России думал. Но не сердцем,
Он цифрами Россию просчитал
И никогда не помышлял, не ведал,
А что в его безбожника душе?
И осенью в промёрзшем шалаше
Он план другим безбожникам поведал
Потом был залп «Авроры» поздней ночью
Потом экспроприации, ЧК, царя в расход
Отправил лично. Точно.
Не будет же в России врать народ
И цифры, цифры пирровой победы
И беды, беды. Слёзы. Кровь. Война
Оставила свой след на век. А следом
Пошёл в стране Великий балаган
И где же ты была Фани Каплан,
Когда всё это и не начиналось?
А вот и Горки и он сам усталый
От прошлых дел и будущих забот
И тишина. Рыдающий народ
И человечек маленький в Колонном
Лежит один. Он страшно одинок
И даже с ним поступят беззаконно,
Чтоб даже мёртвым мёртвым быть не мог
Оставят зрить его в пример потомкам
В укор другим не верившим в Итог.
Итог же оказался предсказуем
И маленький вот этот, человек,
Расправившийся с первыми буржуями,
Не думал их увидеть через век.
Но всё пошло не так. А он лежит
Как и лежал в своём костюме строгом.
Он получил сполна, что заслужил
От партии своей. Но не от Бога
Семь десятилетий до рассвета
Холодный ветер
Нервно дул с Невы
Октябрь. Ночь.
Костры. И разговоры
О мире и земле.
И залп «Авроры»
Сквозь шорох
Опадающей листвы.
И где-то далеко
Опять стреляли
И к Смольному народ
Толпой валил.
И гений
Революцию творил
И по его приказу
Зимний брали
И был четверг.
Недели середина.
И всё что было
Всё уже Ничто.
Пришли Никто.
И стали всем зато!
Всё остальное
Мелочь и рутина.
Закрытые
Купеческие лавки,
Декреты,
Что на стенах и столбах
И первые убитые
В гробах
И насмерть
Перепуганные шавки
Таким проснулся
Утром Петроград
И не узнал он
Сам себя, похоже.
Всё те же шли
По улицам прохожие,
Но почему-то
Был никто не рад
Свершилось!
Нет царя и нет министров!
На смену им
Совдепия пришла.
И что страна искала,
То нашла
Вместо свободы
Тиранию коммунистов
Вместо земли и хлеба
Продотряд
И вместо мира
Брат пошёл на брата
Вместо попов и храмов
Медсанбаты
И вместо Петрограда
Ленинград
И в Смольном Ленин.
И вся власть Советам!
И вместо триколора
Красный флаг.
Октябрь. Ночь.
Костры. Потом Гулаг
И семь десятилетий
До рассвета.
Двадцать пятое октября
Каждый год в двадцать пятую ночь октября
Кто я есть, я во сне забываю,
То в Казанском соборе вдруг молюсь за царя,
То, подобных себе, убиваю
Между красным и белым моя рвется душа,
То печалится, то, словно стерва,
Без суда и без следствия чьи-то судьбы решать
Она вдруг вызывается первой
И откуда в душе столько злобы и зла?
Словно с богом она не общалась,
Не с её ли команды меня пуля нашла
И в награду за верность досталась
И под Царским селом я упал мёртвым в снег,
Но она знать меня не хотела
Я не правильный был для неё человек.
Без души закопали. Лишь тело
Без молитвенных слов, не поставив креста.
И таких нас, бездушных, мильоны,
Но ведь души, восставшие против Христа,
Вряд ли будут когда-то прощёнными
Может быть от того в эту ночь октября
Я во сне своём вновь повторяюсь,
Потому что надеюсь, что, быть может, не зря
Я уже почти век умираю
Две дороги
Двадцать пятое октября
Каждый год в двадцать пятую ночь октября
Кто я есть, я во сне забываю,
То в Казанском соборе вдруг молюсь за царя,
То, подобных себе, убиваю
Между красным и белым моя рвется душа,
То печалится, то, словно стерва,
Без суда и без следствия чьи-то судьбы решать
Она вдруг вызывается первой
И откуда в душе столько злобы и зла?
Словно с богом она не общалась,
Не с её ли команды меня пуля нашла
И в награду за верность досталась